Взглянув поверх зеленых метелок, он увидел следующую картину: на земле лежали двое, мужчина и женщина. В первом Беспалов сразу узнал водителя по фамилии Мошков. Женщина была Варей Добрыниной. Оба лежали вниз лицом, накрыв голову руками. Над ними стояли незнакомые Беспалову люди.

Первый был полноват и лысоват – пряди волос, прикрывавших его голое темя, то и дело взлетали в воздух, потревоженные ветром. У него был большой мясистый зад и такой же большой живот, который он, вероятно, втягивал в присутствии женщин. Но перед Варей он не хорохорился. Живот нависал над ляжками, словно готовясь вывалиться из штанов. Клетчатая рубашка навыпуск не обманула опытный взгляд Беспалова. Он сразу опознал в толстяке блюстителя закона. Об этом свидетельствовал и пистолет ТТ, направленный в затылок Вари.

Напарник толстяка был строен и подтянут. Наверняка он тоже был полицаем, просто не успел еще раздобреть на государственных харчах, щедро сдабриваемых икоркой и балычками, приобретаемыми на взятки и подношения. У него было мужественное лицо, под матерчатой курткой с капюшоном угадывались тренированные мышцы. Он тоже был вооружен пистолетом.

– Твой шофер, – сказал ему толстяк, – моя девка. Все честно. Ответственность поровну.

– Да ну их! – пробурчал молодой. – Пусть катятся. Кому и что они расскажут?

– Не рассуждать! Выполнять!

Толстяк был явно взбешен. Беспалов понял, что очень скоро прозвучит выстрел. Не похоже, чтобы эти двое завладели алмазами, – слишком нервные и злые. Видать, Варя и их обманула. Но если она умрет, то Беспалов никогда не узнает, куда подевались настоящие камни.

Прогнав все мысли из головы, он вскинул ствол.

Выстрел прозвучал подобно разрыву петарды, брошенной мальчишками. Толстяк выронил пистолет и упал на колени. Его напарник картинно развернулся, выискивая цель. Беспалов расстрелял его, как фигуру в тире: одна пуля в голову, две в грудь. Потом вышел вперед и скомандовал:

– Лежать! Головы не поднимать!

Толстяк, словно дождавшись того, что хотел услышать, повалился на Мошкова.

– Лежать! – повторил Беспалов.

Эйфория очередной победы ударила ему в голову, как шампанское натощак. Он не заметил, как Мошков подтянул к себе пистолет Ильина и сунул его за ремень под рубашку. Беспалов был занят другим. Рассеянно наблюдая за пленниками, он звонил Лозовому.

– Юрий Эдуардович? Это я, Сережа… Петр Алексеевич просил передать, что все идет по плану. Что? Почему сам не звонит? Да он, понимаете… Приболел, короче. Как? Ну, честно говоря, да. Перебрал маленько. Сейчас отдыхает на заднем сиденье. Запретил себя будить. Что? Это вы с ним разбирайтесь, я тут ни при чем… Ага, хорошо… Хорошо… Нет, не едем. На месте стоим. Фура поломалась. Водилы уже несколько часов возятся… Конечно, Юрий Эдуардович. Да, смотрю в оба. Все будет правильно, я прослежу. Спасибо. Буду стараться.

Закончив разговор, Беспалов спрятал мобильник, подошел к пленникам и весело объявил:

– А теперь, голубки, займемся вами. Вы мне сейчас исповедуетесь, а я вам грехи отпущу.

Довольный собой, он рассмеялся. К Сереже Беспалову вернулось хорошее настроение. И кураж. Это было очень важно. Как же в рискованных авантюрах без куража?!

Лозовой проснулся поздно, с тяжелой головой и изжогой. До поздней ночи он слушал классические записи рок-музыки, пил виски и курил сигары. Этого показалось мало, так он еще и двух проституток зачем-то вызвал. Но вместо того, чтобы использовать по назначению, потянул их наверх и стал учить играть на бильярде. Под конец, правда, заставил обеих проделать кое-какие манипуляции с киями, но это развлечение не стоило затраченных денег.

Утром, стоя голым напротив зеркала в полный рост, Лозовой окинул себя критическим взглядом и решил, что дальше так продолжаться не может. Отрастил бока и сиськи, как баба! Нужно заняться бегом и спортивными разминками. С утра пробежка, бассейн, силовые тренажеры. Потом легкий, здоровый завтрак: скажем, гречка или пшенка без сахара. После приличных нагрузок можно позволить себе яйцо всмятку или пару гренок, но не более того. Обед тоже без излишеств. Ужин плотный, но не поздний. И никаких сигар, никаких крепких напитков и шлюх. Лозовой еще молод и привлекателен. Если похудеть и привести волосы в порядок, он будет очень даже ничего.

Лозовой покрутился перед зеркалом, согнул руки в локтях, выпятил грудь. Да, решено. В его возрасте нельзя расслабляться и предаваться вредным привычкам. Пора подумать о здоровье, остепениться, завести порядочную жену, детей, собаку. Он будет бегать по аллеям парка в дорогом спортивном костюме и легчайших кроссовках, а верный пес сопровождать его, пугая встречных. А когда он, слегка уставший и довольный собой, будет принимать контрастный душ, место собаки займет жена-красавица, всегда готовая сделать любимому супругу качественный минет. И детки… Куда же без них, этих цветов жизни? По вечерам, открыв рты, они будут слушать рассказы о папиной жизни и приключениях.

Размечтавшись, Лозовой не заметил, как очутился за столом, где умял обычное количество бутербродов с икрой, небольшую отбивную и два пирожных с молоком. Это настолько шло вразрез с недавно принятым решением, что можно было только удивляться. В рыхлом теле Юрия Лозового словно уживались два человека. Один всячески вредил этому телу, издевался над ним и доводил до ужасного состояния. Второй желал ему добра, но, увы, только мысленно, не доходя до дела.

Размышления прервал телефонный звонок. Переговорив с Беспаловым, Лозовой выругался. Не нравилось ему, как проходит операция. Пока что все под контролем, но стопроцентной уверенности в успехе нет. Во всем виноват этот боров Порохов. Как он посмел надраться в столь ответственный момент? Хорошо еще, что Сережа Беспалов проявил здравомыслие. Нужно будет отблагодарить его по возвращении. Подарок ценный вручить или в должности повысить. Может быть, даже поставить на место Порохова. Хотя нет, бывшего полицая бандитом не заменишь. Не тот опыт, не те связи, не та смекалка.

Прихлебывая кофе, Лозовой вдруг заметил, что в его пальцах дымится сигара. И это после того, как он решил бросить курить! Вот тебе и новая жизнь. Неужели силы воли не хватает даже на такой пустяк? Интересно, а как у других обстоят дела с этим?

– Настя! – крикнул он.

Дверь открылась, впуская горничную, совмещающую несколько должностей. Она была молода и хороша собой, но Лозовой ее не трогал, потому что уважал за ум и характер. Отказав ему однажды, Настя сказала, что таков один из ее принципов, а она от принципов не отступается никогда. По утрам, завязав волосы на макушке, она бегала по двору или разминалась, смешно отставив аккуратный задок, обтянутый черным трико. Лицо у нее было правильное и чистое, хоть иконы пиши. Одним словом, во всех отношениях положительная девушка.

Дожидаясь распоряжений, Настя свела вместе опущенные руки и слегка наклонила голову.

– Как дела? – спросил Лозовой, пуская дым открытым ртом.