— А это?

Бриджит снова разрыдалась.

— Я не хочу, чтобы меня повесили за нитку жемчуга и несколько колец, мисс. Если я верну их, может, вы замолвите за меня словечко маркизу и попросите не выдвигать против меня обвинения. Вы это сделаете, мисс?

Евгения отодвинула от себя мешочек.

— Я не считаю, что они мои. И я больше не имею влияния на маркиза по понятным тебе причинам. Ты должна сама пойти к нему и молить о пощаде.

Бриджит шмыгнула носом и взяла мешочек.

— Вы уверены, что он выслушает меня? — с сомнением спросила она.

— Уверена, — сказала Евгения.

Подкрепив силы едой и элем, Бриджит ушла. Евгения закрыла за ней дверь, но не заперла ее. Она вернулась в гостиную и опустилась в кресло перед камином. Мысли ее еще больше запутались. Она с самого начала была всего лишь пешкой в игре и все время верила, что испытывает огромную тайную страсть. Дура, дура, дура!

Она пошла в кухню и приготовила себе еду. Все остальное время она провела перед камином. Она попыталась читать, но уронила книгу на колени, попыталась шить — и снова бросила. Ничто не могло отвлечь ее от мыслей об истории, которую рассказала Бриджит.

Приближалась полночь. Огонь начал угасать, потому что она уже около часа не подбрасывала поленья в камин. Тлеющие угольки, казалось, ввели ее в транс, и она сидела, не отрывая от них взгляда.

Она не сразу осознала, что кто-то вошел в дом. Может, это Бриджит вернулась?

— Кто здесь? — со страхом окликнула Евгения.

Маркиз шагнул из коридора в комнату. Евгения вскрикнула и вскочила.

— Простите, что напугал вас, — извинился маркиз. — Я стучал, но вы не слышали. Дверь была не заперта на засов, поэтому я вошел. — Его тон был не таким суровым, как при их последней встрече, и Евгения сильно удивилась этому.

— Вы сказали... что не желаете общаться со мной.

Маркиз мрачно кивнул.

— Да, говорил. Но... у меня сегодня была посетительница, которая заставила меня понять, что у нас... есть одно незаконченное дело.

Евгения не могла понять выражения его лица.

— Вы имеете в виду Бриджит?

— Да, — снова кивнул маркиз. — Я согласился не выдвигать против нее обвинений.

— Я рада.

Маркиз смотрел на нее, склонив голову набок.

— Я верю, что вы рады. У вас благородная, хотя и слишком импульсивная душа.

— Но вы же пришли сюда не затем, чтобы сделать мне комплимент, правда?

— Нет. У меня... есть кое-что, что принадлежит вам, и я подумал, что мне следует это вернуть.

— Что именно? — всполошилась Евгения.

— Во-первых, это. И его содержимое, — маркиз достал из-под плаща и бросил на стол ее ридикюль. Евгения замерла. В сумочке лежали те три письма, которые она получила от Грэгора. Она подняла на маркиза полные тоски глаза.

— Вы знаете... что внутри?

— К сожалению, да.

Евгения дрожащими руками достала письма.

— Вы... прочли их?

— Мадам, я знаю, что они...

— Это... некрасиво с вашей стороны, — воскликнула она, решив, что он действительно читал их. — И нехорошо, сэр, бросать их мне теперь, когда вы уже вынесли мне приговор. Как еще вы хотите меня наказать?

— Я еще не обдумывал вопрос о наказании, — пробормотал маркиз.

Тяжело дыша, отчего грудь ее вздымалась, Евгения подняла подбородок.

— Вы сказали, что это только первая вещь. Что еще?

Маркиз заколебался.

— Она... в коридоре. Я принесу ее.

Он вышел из комнаты. Убитая стыдом и раскаянием, Евгения держала в руке злополучные письма. Маркиз вернулся, и она уставилась на предмет, который он сжимал под мышкой. Кровь отлила от щек Евгении. Хотя он и был завернут в белый холст, Евгения была уверена, что это тот самый портрет, который писал с нее Грэгор.

— Я подумал, что вы захотите иметь его.

Евгения больше не могла выносить эту пытку. Она кинулась к нему, выхватила картину из его рук, развернулась на каблуках и швырнула ее в догорающий огонь.

— Вы не хотите даже взглянуть на него? — воскликнул маркиз.

— Нет. Нет. Не хочу! И это я тоже не хочу видеть, — бросила она письма в оживший камин. — Мне ничего не нужно оттого человека. Ничего! Я не хочу помнить о нем и о том, какой дурочкой я была.

Она схватила кочергу и ткнула ею в портрет, пытаясь затолкать его поглубже в огонь. Он должен полностью сгореть, превратиться в пепел. Убедившись, что картина горит, девушка отшвырнула кочергу в сторону, повернулась и с вызовом посмотрела на маркиза, который все это время молча стоял у нее за спиной.

— Все. Наказывайте меня как хотите. Мне теперь все равно.

— Все равно? — Маркиз шагнул вперед и крепко схватил ее за руки. — Ты не будешь возражать, если я накажу тебя вот так?

Она лишь ахнула, когда мужчина запустил пальцы в ее волосы, запрокинул голову и стал жадно целовать ее в губы.

— И так, и так, и еще вот так... — повторял он.

— Что вы делаете? — воскликнула Евгения.

— Беру то, что принадлежит мне по праву! — ответил маркиз. — Я с ума сходил от ревности с того самого момента, когда понял, что ты влюблена в другого! Думал, терпение и доброта помогут мне завоевать тебя. Я решил, что все будет хорошо, когда мы поженимся. Но твои слезы в ночь после нашей свадьбы убедили меня в обратном. Потом ты сбежала. Моих мучений не передать! Я мучился еще сильнее, когда узнал, ради кого ты меня покинула. Этот человек, я уверен, сумел навязать тебе свою волю, хотя я сам должен был заставить тебя покориться моей воле. И я заставлю тебя покориться, моя дорогая!

Он снова со стоном наклонил голову и укусил ее губу с такой силой, что у нее потекла кровь. Возбуждение горячей волной пробежало по всему телу Евгении. Это были новые, неведомые ей ощущения. Как ни сильно билось сердце маркиза, ее сердце стучало еще сильнее.

— Милорд! — пролепетала Евгения, прижимаясь к его груди.

— Да, я твой лорд, твой повелитель, а ты — моя леди!

Девушка с беспокойством посмотрела на него.

— Но вы, должно быть, издеваетесь надо мной! Как вы можете хотеть меня, если верите, что я... принадлежала этому ужасному человеку?

Стараясь сдержать страсть, маркиз взял в ладони ее лицо.

— Я ошибался в тебе, любимая. Бриджит мне все рассказала.

Евгения затрепетала, почувствовав облегчение.

- Все?

— Да. Я хотел кинуться к тебе в ту же секунду. Только одно меня сдерживало и пугало.