Ей некстати вспомнился рассказ, читанный дома. Мужчина долго шёл, чтобы найти сокровище, а на указанном месте его ждали только пустота и грабители. Избитый и обобранный до нитки, он делится с нападавшими информацией, что пришёл сюда в поисках богатства, за что его осмеивают. А один из грабителей говорит, что ему тоже рассказывали о сокровищах, зарытых под определённым дубом, но он, естественно, не поверил и искать не пошёл. Оправившись, мужчина идёт к тому дубу, который описал вор, и находит сокровище[8].

«Делай шаги», — сказала О-Мариф. Горная мудрость оказалась случайно высказанным пророчеством. Да, она не дошла сегодня до своего «ватаха». Не дойдёт и завтра, а может, и через год. То, к чему она стремилась, было непередаваемо дорого. Если посмотреть с этой стороны, то ради возвращения домой можно попытаться встать и за чужую страну, если считать это одним из шагов к заветной цели. Рассматривая ситуацию в таком ключе, она бы и рада шагать, но совершенно не знает куда. И главное — страшно. Вдруг под дубом тоже ничего не окажется? И всё же понимала — пойдёт. Потому что больше некуда. Побегает, побьётся головой о закрытые двери, скорее всего, выставит себя полной дурой, потому что совершенно не обучена решать подобные проблемы. Может, ещё и пнут из Рахидэтели за «несоответствие вселенской должности». И родительских прав по отношению к дочернему миру лишат заодно.

Здесь уже успели появиться друзья и близкие люди. А дома по-прежнему нет. Как была странницей, так и осталась, а работа путника — идти, пока идут ноги. Она судорожно сглотнула и скорчила гримасу, чтобы расслабить сведённые судорогой мышцы лица. Легла, свесив ноги в сапогах с кровати, так и не потрудившись раздеться. Темнота баюкала, и под её настойчивым давлением Ира мысленно произнесла: «Утро вечера мудренее».

Ей хватило нескольких часов на сон. Поднявшись с постели, она причесалась, умылась и встала у стены, уперев в неё кулаки, собирая всю свою решимость, чтобы, схватив её в зубы, ломануться навстречу неумолимо подступающему рассвету. Самое страшное вынесла вчера. Ужасное известие, но не безнадёжное. Бывало хуже. Будет тяжело. Будет страшно. Готова ли? Нет, конечно! Где взять сил? Вчера ночью народная мудрость дала самый правильный совет — отправляться спать. Может, поискать и для её случая подходящую цитату? Первая пришедшая на ум заставила её издать хрюкающий смешок и собраться с силами. Она упёрлась лбом в стену, досчитала до пяти и громко, с чувством произнесла:

— Русские. Не. Сдаются!

Резко оттолкнувшись от стены, Ира направилась к двери. У неё масса, нет, МАССА (!) вопросов к богам.

Глава 6

Генезис

Выйдя из дома в прохладу утра, Ира обомлела.

Эйуна. Люди. Дайна-ви. Барон и герцог грелись у костра, потирая глаза. Вытянувшись рядом с ними прямо на траве, спали одарённые. Чуть в стороне уставился вдаль Линно-ри, толкнувший Лэтте-ри и Терри-ти, стоило ей появиться. Остальные расположились поодаль и постепенно просыпались. Долгоиграющая немая сцена, взгляды, цепкие как репейник, полные сильных чувств от страха до преклонения.

Ире не нравилось. Она потратила много времени, чтобы завязать хорошие, тёплые отношения. И в итоге они ничего не значили. Одно решение — и их смывает волной без желания даже выслушать. Другое слово — и вот уже навешенный ярлык делает своё дело и вчерашние недоброжелатели готовы носить на руках.

Сил на печаль уже не осталось. Как с ними теперь общаться? Строить из себя обиженную за то, что было раньше, — идея так себе. Так что же? Начинать с чистого листа? Придётся наступить себе на горло и попробовать. Потому что не может одна. Если есть хоть какой-то шанс выполнить нежеланную задачу, то ей нужна помощь. Они все друг друга не поняли. Придётся задвинуть в угол старые обиды и попытаться. Снова. С каждым. Говорить, объяснять, доказывать. И может, со временем получится понять друг друга. Ира очень хотела на это надеяться.

— Светлого утра. А что вы тут делаете? — спросила она.

— Ждём вас, — ответил Альтариэн.

— Что-то случилось? Почему здесь? Вы что, и ночевали тут?

— Не то чтобы ночевали, но… — барон помялся. — Ириан, я хотел принести свои извинения за то, что пригрозил отвезти вас в Каро-Эль-Тан связанной. Я и предположить не мог, что вы вестница.

Он что, серьёзно?

— О чём вы, господин барон? Думаете, я сама не понимаю, что была для вас той ещё головной болью? За что вы извиняетесь?

Он всё сделал правильно — призвал источник проблем к порядку. Тут не за что просить прощения, он делал свою работу. Просто они оказались по разную сторону вопроса, вот и всё. Барон что, тоже решил, что для всех будет лучше начать заново? Тогда понятно желание оставить обиды в прошлом. Но сложившийся в голове образ придворного интригана с этим вот искренним «простите» вязался плохо.

— Мне кажется, после вчерашних событий у многих возникнет желание принести извинения за то, что позволили себе неуважительно отнестись к творцу, — сказал Линно-ри. — Только вот… боюсь, что нам прощения уже не будет. Мы не знаем, какова кара за то, что посмели поднять руку на вестницу Изнанки. Нам вряд ли удастся искупить те восемь месяцев и шрам от шейба-плети на вашей спине, но мы…

Ира перебила его:

— Вы вообще о чём сейчас? Да если бы ваши ловцы не нашли меня в Пограничном лесу, меня бы уже в живых не было! Я попала к вам из мира, где уровень комфорта создают изобретения и механизмы. Мы уже давно разучились выживать! Я не умею ни охотиться, ни добывать воду, ни ориентироваться на местности. Если бы мне каким-то чудом удалось добраться до поселений летом, когда не действует Покров зимы, меня бы схватил первый проходящий стражник или урод вроде Шукара Мирафа. Чёрт с ним, со взаимным недопониманием, но я жива благодаря вам! И вообще, почему вы вдруг так резко поменяли отношение? Ведь ничего не изменилось! Вы видели перед собой странную женщину с чужими обычаями, от которой проблем больше, чем пользы. Всё так! Разве что вы теперь знаете адрес прописки… То есть откуда я родом. Не знаю, чего вы ждёте, но абсолютно уверена, что я не та, кто вам нужен. Как раз шла поговорить с Сёстрами на этот счёт. Поймите, у меня нет знаний или волшебства, которые способны сразу сделать мир прекраснее! И единственное, почему до сих пор не опустила руки, — это потому что очень хочу домой,