— Вы ведь тоже дома обучаетесь, княжич? — неуверенно спросила Мила, очевидно, чтобы хоть как-то поддержать разговор, потому что я слишком открыто на нее пялился.

— Да, но это вынужденная мера и вскоре я вернусь в школу, — ответил я.

— Значит, мы будем одноклассниками, — искренне, как умела делать это только она, улыбнулась Мила.

— Могу пригласить вас на танец? — спросил я, как раз уже третья музыка подряд была танцевальная.

Мила покосилась на мать, та едва заметно кивнула, одобряюще улыбнулась. Я знал, что ее родители пытались свести нас и рассчитывали на такую партию. Вот только после того, как родители умерли, я отправился в военную академию, дела Гарванов стремительно пошли на спад, и Арнгейры свое мнение переменили и нашли для дочери более выгодную партию.

— Графиня Милана, — я протянул ей руку, она улыбнулась, не поднимая глаз, подав мне белую ручку с тонкими пальчиками.

— Княжич Ярослав, — всего на миг она подняла глаза и снова смущённо потупила их.

Мы направились к центру зала, где уже лихо выплясывали модный в это время танец арания, где резкие движения перемежались с медленными, как и сама музыка. Танцор из меня был тот еще, но давно прошло то время, когда я этого стеснялся.

Я держал Милу за тонкую талию, кружа ее в танце, она немного раскрепостилась и теперь смотрела мне в глаза без смущения, весело улыбаясь и смеясь, когда я запрокидывал ее в танце. И снова это ощущение — словно бы я вновь стал тем юношей, словно бы снова помолодел.

Краем глаза заметил, что отец и граф Вулпес, оставшись вдвоем, о чем-то жарко спорят. Причем отец вел себя сдержанно, а граф напротив, что горячо говорил, размахивая руками. Отец ему что-то ответил, граф резко замер, оскорбленно уставившись на отца, а затем резко рванул прочь из зала. И что это значит?

— Прошу меня простить, графиня, — шепнул я Миле на ухо, и поспешил за графом.

Конечно, с моей стороны было некрасиво вот так оставлять Милу посреди танца, но граф Вулпес собирался уйти, а у меня к нему было несколько вопросов. К тому же другого такого случая с ним поговорить может и не представиться.

Я выскочил на улицу, граф стремительно направлялся в сторону подземной стоянки, где его наверняка ждал водитель и тетраход.

— Граф Вулпес! — окликнул я его.

Тот резко остановился, каким-то безумным взглядом уставившись на меня.

— Что вам нужно, княжич? — раздраженно поинтересовался он, когда я подошел.

— Хотел выразить свои соболезнования по поводу Элеоноры, — сказал я, — к сожалению другого случая их выразить не представилось.

— Спасибо, княжич, — торопливо сказал он, и уже собирался уйти, как я его снова остановил.

— Граф, почему вы так хотите купить виноградник в Хорице? Почему именно его?

— Да вы что с вашим отцом издеваетесь надо мной?! — неожиданно взорвался граф Вулпес.

Ясно, значит с папой они говорили о том же. Но вряд ли отец спросил то, что я собирался у него спросить:

— Граф, что увидела ваша дочь в Хорице?

— Ничего, — резко переменившись, удивленно моргнул он.

— Мы ведь все равно узнаем, зачем вы лжете?

— Княжич, мне не зачем вам лгать, — сквозь зубы зло проговорил он. — Элеонора ничего не увидела. Что за вздор вы вбили себе в голову?

— Тогда объясните, почему именно погибающий виноградник в Хорице?

— Я не намерен с вами это обсуждать, княжич. Все дела я веду с вашим отцом. А вам бы дал совет не лезть в дела, в которых вы мало что понимаете.

Он снова собрался уйти, но я схватил его за руку.

— Не смей трогать мою семью, — с угрозой произнес я.

— Не понимаю, о чем ты, — зло сказал граф.

— Я тебя предупредил, если с моими родителями что-то случится, я сам лично приду, пока ты будешь спать, и перегрызу тебе и твоей жене глотку.

— Ты мне угрожаешь, щенок? — нервно засмеялся Вулпес. — Да ты спятил! Ваши дела идут очень плохо, и без моих денег вам конец! И знаешь, что? Я могу уничтожить ваше семейство даже не прилагая к этому никаких усилий. Просто выберу для инвестиций другое княжество, а вы быстро загнетесь.

— Сделайте так, граф, — холодно отчеканил я. — Оставьте нас в покое, уезжайте из Варганы.

Граф обдал меня испепеляющим взглядом, резко вырвал руку из моей хватки:

— Я этого так не оставлю, — бросил он на ходу, — мне пришлось слишком многим пожертвовать, чтобы так просто это оставить!

Вулпес зашагал к стоянке, а я остался размышлять над последней его фразой. Что бы она ни значила, теперь я убедился, что с этой семьей все не просто так. И теперь, стоит им только оступиться, сделать один не верный шаг — и я смогу убедиться, что они желают смерти родителям. И тогда я их убью.

На улице на удивление не оказалось почти никого, только где-то в конце улицы мигнули фары удаляющегося тетрахода, и где-то в стороне сада раздался веселый девичий смех и резко стих.

Я вдохнул полной грудью свежий морозный воздух, шумно выдохнул, наблюдая как изо рта идет пар.

Вдруг передо мной на всей скорости пронеслась Софья. Одна, без верхней одежды, в легком платьице. Сестра, быстро перебирая ножками, куда-то мчалась в тонких туфельках по снегу. Я растерянно забегал глазами выискивая няню Софьи или кого-то из взрослых, но никого не было.

— Эй, Соф! Ты куда? — громко окликнул я ее, но сестренка продолжала нестись куда-то в темноту в сторону пруда.

Я бросился за ней. Что еще взбрело ей в голову?

— Софья! Остановись! Ты куда? Замёрзнешь!

Она не остановилась, и даже не оглянулась. Мне пришлось ускориться, потому что как бы я не бежал, сестра была все равно впереди. И откуда у шестилетки столько прыти?

— Софья, стой! — заорал я изо всех сил, когда понял, что сестра несется прямиком на пруд, покрывшийся тонкой коркой льда, но она словно оглохла.

Все происходило словно в кошмарном сне, я бежал изо всех сил, но она за несколько секунд пробежала по льду и резко замерла в самом центре пруда.

Я затормозил у берега, дальше я не рискнул идти. Сильных морозов еще не было, и если лед и выдержал малышку, то вряд ли выдержит меня.

— Софья, — позвал я ее, стараясь говорить спокойно, нужно чтобы она не нервничала, да и воспитывать и ругать глупого ребёнка задача родителей, моя же задача — вытащить ее отсюда.

— Софья, — снова позвал я, но она почему-то не отзывалась, замерев неподвижно посреди пруда.

— Ложись на живот, Соф, и медленно ползи ко мне, — сказал я, но та даже не подумала.

Пруд был достаточно глубокий и если провалиться, не то что ей, но и взрослому выбраться наверх будет проблематично, несмотря на то, что течений здесь нет. Я попытался создать воздушное лассо, чтобы подцепить сестру и притянуть к себе. Но черт, родовое древо ослабело, да и моей нынешнего категории силы едва ли хватало на лассо такой дальности и мощности.