— А ну-ка! — Хозяйка оглушительно свистнула, и от котлов к всадникам тут же побежали две веселые кетки, в которых Кай с удивлением узнал недавних рабынь. — А ну-ка, девочки, приберите лошадей да присмотрите за ними. Прибыли, как и уговаривались. Как насчет легкой закуски?

— Время не терпит, — мотнул головой Кай, протягивая хозяйке бутыль вина. — Да и перекусили уже. Давай уж делом займемся, Халана.

— Делом, говоришь? — напряженно хмыкнула хозяйка, ловко прибрала бутыль и посмотрела на Каттими. — А ты что скажешь?

— А можно я воспользуюсь горном? — выпалила с загоревшимися глазами девчонка. — Мне вот тут… — она встряхнула сверток, — подправить кое-что нужно.

— А сладишь с горном-то? — подняла брови Халана.

— Так отец кузнецом был, — шмыгнула носом Каттими.

— Ну что ж, — повернулась к уличной кузне Халана и вдруг зычно гаркнула: — Муженек! А ну-ка, брось свое колесо. Помоги девчонке, да смотри у меня, без излишеств.

Мужичок что-то пробурчал в ответ, а Халана, предлагая Каю жестом следовать за ним, проворчала:

— Тяжело бедняге, девки кругом, и одна другой краше. Но он у меня стойкий… Не там, где надо.

То ли посмеиваясь, то ли покашливая, Халана открыла потемневшую от времени дверь и повела Кая по узкой лестнице наверх. Повсюду постукивали ткацкие станки, за перегородками и дверьми слышались женские голоса, раздавался смех.

— Нелегкое это дело, ткацкий промысел, — ворчала хозяйка. — Да еще в такое время. И вот ведь как, вроде оживать Текан начал, купцы потянулись, а все нет конца Пагубе. Да и так неспокойно. Слышал о четырех несчастных?

Она резко остановилась между этажами.

— Да, — стиснул зубы Кай. — От старшины стражи. Всех городских Уппи убили. Так что уж не знаю, чем ты мне теперь можешь помочь.

— А надо ли тебе помогать? — мрачно произнесла Халана. — О подвигах твоих наслышана. Понимаю, что не твоей рукой голубки замучены, но не с твоего ли языка их имя слетело?

— И с моего слетало, — согласился Кай. — В разговоре с тобой и слетало. Впервые. А вот в уши мои влетело оно в Намеше еще. И не только в мои уши. Были и еще… бравые молодцы.

— А зачем им смерть Уппи? — нахмурилась Халана.

— Не знаю, — покачал головой Кай. — Только в Намеше они тоже убили кое-кого…

— Кое-кого, — как эхо произнесла Халана. — В том-то и дело, что кое-кого. А может, как раз того самого? Ну да ладно. Значит, как ты сказал, может посмотреть в сердце? И хорошо расплетает?

— Вроде бы так, — кивнул Кай. — Ну так нет уже в Кете Уппи?

— Эх, охотник, — вздохнула хозяйка. — Много чего нет в Кете, но еще больше того, что в ней есть. Уппи — ведь не только имя. Это еще и прозвище, присказка. Так мамаши кличут в люльках младенцев. И к некоторым из них это прозвище прилипает до старости. Очень редко к кому. Пошли.

Продолжая вздыхать, Халана поднялась наверх и толкнула среднюю из трех дверей. Наклонившись, Кай вошел вслед за ней в обширную чистую комнату, окна которой, как и весь дом задернутые плющом, выходили не во двор, а на улицу. По стенам комнаты тянулись лавки, а у окна на высоком табурете сидела молодая светло-русая девушка и, постукивая деревянными палочками, плела что-то кружевное. Кай оглянулся. У входа на лавке замерли трое стражников, одним из которых оказался сам старшина стражи. Кетский гвардеец кивнул охотнику и показал на лежавший на коленях меч:

— Не балуй, зеленоглазый, эту девку уж мы не упустим.

— Ты же понимаешь, что не я виновен в их смертях? — спросил Кай.

— Дождь идет из туч, — проговорил старшина. — Разве виновен ветер, что пригнал тучи? Но пригнал их именно он.

Халана присела рядом со старшиной, а Кай медленно расстегнул пояс, бросил его вместе с оружием на пол. Шагнул вперед и присел на лавку в пяти шагах от незнакомки.

— Это зеленоглазый охотник, Варса, — негромко произнесла Халана.

— Я вижу, — раздался мягкий голос, и кружевница подняла взгляд.

Ей было не больше двадцати лет. Простое льняное платье сидело на ней ладно, тонкие пальцы работали безостановочно, да так, что громыхание палочек превращалось в ровный дробный перестук, светлые волосы были собраны на шее зеленой лентой, и кружева, которые она сплетала, тоже были зелеными, но внимание привлекало не это, хотя все это Кай отметил мгновенно. Внимание привлекали глаза. Они были столь же огромными, как и глаза Каттими, только сухость и строгость лица кружевницы объяснялись не голодом и лишениями, а именно сухостью и строгостью его владелицы. Неужели именно с нею советовался Хумати?

— Варса? — переспросил Кай.

— Можешь называть меня Уппи. — Она плела, не глядя на пальцы. — Или тебе больше нравится другое имя? Назови, ты же из клана Зрячих.

— Откуда ты знаешь? — удивился Кай. — До тебя дошли слухи о зеленоглазом охотнике?

— Ты видишь глазами, а я сердцем. — Она поднесла руки вместе с кружевом к груди. — Но и слухи тоже ходят, скрывать не буду. Чего ты хочешь, охотник?

Кай оглянулся на стражников. И старшина, и двое воинов, и Халана были напряжены.

— Меня послал к тебе Паттар, в последнее время именуемый Пата, — проговорил Кай. — Перед смертью он сказал следующее. Передаю слово в слово. «Найди Уппи. Это не может продолжаться бесконечно. Мне тут нечем дышать! Мне уже давно нечем дышать! Пусть она посмотрит в твое сердце. Пусть расплетет все! Она всегда хорошо расплетала! Пусть!» Но эти слова слышал не только я. И тот, кто их слышал, возможно, сейчас в Кете.

— Значит, Паттар отошел, — задумчиво пробормотала Варса.

— Ты — Кикла, — уверенно произнес Кай и снова оглянулся на как будто окаменевших слушателей. — Но я лучше буду называть тебя Варса. Красивое имя — Варса. Его убили. Понимаешь? И убили не так, как убили всех женщин с именем Уппи в Кете. Его убил собственный сиун. Но и это не всё. Кессар, известную в Хурнае под именем Хуш, тоже убил собственный сиун.

— В этот раз они убьют всех, — безжизненно ответила Варса.

— Кто — они? — почувствовал бессильную злость Кай. — Рыжий весельчак с четырьмя всадниками? Пустота? Тринадцатый клан? Кто-то еще?

Она замерла. Застыла, закрыв глаза, только пальцы ее продолжали сплетать странное кружево, напоминающее зеленую мелкую сеть.

— Ты не боишься? — начал что-то понимать Кай.

— Боюсь? — Она почти рассмеялась, впервые остановила плетение, посмотрела через плечо Кая. — Халана! Старшина! Повторяю еще раз, говорила ураю, говорю вам, я умру сегодня, и зеленоглазый охотник, который сидит напротив меня, не будет повинен в этом. Он сам стоит в этом же ряду назначенных к смерти, только стоит одним из последних.

— Ты не умрешь, — уверенно заявил старшина. — Как раз теперь полсотни гвардейцев клана окружили дом. Никто не войдет в него и не выйдет из него без моего приказа.