Плавный рассказ Гортензии перебили грохот, звон и женский крик:

– Да чтоб тебя разорвало!

– Василиса! – прошипела хозяйка, встала, но не успела сделать и шага, как в комнату вошла пожилая женщина.

Не обращая на меня ни малейшего внимания, она заговорила:

– Горти, прости!

– Что на этот раз? – процедила сквозь зубы Гортензия.

– Я разбила чайник, – призналась бабуля, – не понимаю, как он у меня из рук выскочил.

– У тебя вечно все из рук валится, – пробурчала моя собеседница, – вычту из зарплаты.

– Имей совесть, – всхлипнула пенсионерка, – я ж не нарочно. Нечаянно.

– За нечаянно бьют отчаянно, – возразила Гортензия.

– Ты мне так мало платишь, – пригорюнилась бабуля.

– Не нравится? Найди другую работу, – пожала плечами хозяйка.

– С радостью. Да как посмотрят на меня, сразу дают от ворот поворот, – ответила Василиса, – думают: старая, глупая, ничего делать не умеет.

– Заварник стоит десять тысяч, – огласила Гортензия.

– Да ты что, – замахала руками домработница, – мы его вместе покупали, восемьсот рубликов отдали. У меня отличная память!

– Когда мы приобрели чайник? Напомни, – попросила дочь Вениамина.

Ответ прозвучал мгновенно.

– Двенадцать лет назад.

– Сколько тогда за доллар давали? – не утихала Гортензия.

– Ну, ты и спросила, я не помню, – протянула Василиса.

– Только что заявила, будто у тебя чудесная память, – съехидничала хозяйка. – Доллар подорожал. Чайник из Америки. Он тоже в цене поднялся. Вычитаю у тебя десять тысяч.

– Это ж весь мой заработок за месяц, – прошептала Василиса, – коммуналка дорогая, лекарства кусаются. Пенсия – слезы. На всем экономлю. Давай завтра принесу другой заварник? Красивый!

– Василиса! – одернула домработницу Гортензия. – Не испытывай мое терпение. Помни, если мое бесконечное милосердие по отношению к тебе, ленивой, неаккуратной, постоянной спорщице, лопнет и я с тобой поступлю так, как ты того заслуживаешь, выгоню криворукую неумеху, то кто тебя на работу возьмет? А? Сколько ты моих вещей перепортила? Помнишь?

– Только чайничек случайно грохнула, – ответила бабка.

– Да ну? – изумилась хозяйка. – А кто пятнадцать лет назад выбросил в помойку серебряную ложку, которая мне от отца досталась? Память о любимом папе!

– Это случайно вышло, – всхлипнула старушка.

– Экая ты случайная, – засмеялась Гортензия.

– Я быстро поняла, что одной ложки в наборе нет, – вступила в спор пожилая женщина, – сообразила, что скинула ее с остатками еды в ведро. Порылась там, вытащила. Цела ваша серебряная ерунда, до сих пор жива и отлично себя чувствует!

– Только я ею пользоваться не могу, – отрезала Гортензия.

– Вроде нормально пользуетесь, – удивилась Василиса, – не жаловались до сегодняшнего дня.

Хозяйка растопырила пальцы на руке.

– Ложечек шесть, а я использую пять из них, к той, помойной, не прикасаюсь.

– Господи, как вы ее узнаете? – удивилась помощница по хозяйству. – Уж и не помню, какую по случайности в отходы отправила.

– Она воняет отбросами, – заявила владелица апартаментов.

На лице бабки появилось выражение беспредельного изумления.

– Воняет отбросами? Через пятнадцать лет?

Гортензия опустошила свою чашку.

– Хватит. Я от тебя устала. Убирайся.

– Я привела комнаты в порядок, – сказала Василиса.

Гортензия закатила глаза.

– Убирайся! Это не от слова «убирать», это значит убраться вон! Уходи!

– Простите меня, – всхлипнула Василиса, – не гоните. Пожалуйста! Заберите десять тысяч за чайник, только оставьте на работе.

Чем дольше длился разговор, тем сильнее мне хотелось взять тяжелую сахарницу со стола и опустить ее на макушку отвратительной Гортензии. Но мне ни в коем случае нельзя этого делать, поэтому я сидела молча.

Гортензия встала.

– Хватит. У меня началась мигрень. Уходите. Обе.

Василиса медленно удалилась.

– Мы с вами не договорили, – напомнила я.

– Я потеряла интерес к беседе, – отрезала хозяйка.

– Жаль, – вздохнула я, – могла получиться хорошая статья о вашем отце, ее бы прочитали сотни тысяч людей, узнали о прекрасном художнике…

Вредная тетка насупилась.

– Убирайтесь! Надоели!

Мы с Василисой молча вышли на улицу.

– Далеко живете? – спросила я. – Давайте подвезу.

– Спасибо, идти всего ничего, – пробормотала та, – но мне не домой. Хотела сначала продукты купить. Наташа еле ходит, она инвалид.

Имя «Наташа» заставило меня насторожиться, сразу вспомнился альбом, найденный в «Лавке света».

– Ваша родственница больна? Нет проблем, я доставлю вас до магазина, – пообещала я.

Василиса опустила голову, я почему-то проделала то же самое и увидела туфли пожилой женщины. Они выглядели слишком легкими для холодного мая, в одном месте подошва была приделана с помощью изоляционной ленты… Стукнуть Гортензию тяжелым предметом по голове мне захотелось еще сильнее.

– Василиса, – сказала я, – простите, не знаю вашего отчества…

– Зовите меня просто Вася, – улыбнулась домработница, – не люблю, когда ко мне как к президенту обращаются.

– Садитесь в машину, – попросила я, – сначала заглянем в магазин, купим еду, потом я отвезу вас домой.

– Ну… ну… – замялась старушка.

– Все в порядке. Вы выиграли приз нашего фонда, – соврала я.

– Какой? – оторопела бабуля.

– Набор продуктов по вашему желанию и двадцать тысяч на покупку того, что вы пожелаете, – пояснила я, – основатель благотворительного фонда дает такой бонус каждому, кто не любит свое отчество.

Василиса заморгала.

– Это вы? Основатель?

Я взяла ее под руку и повела к джипу.

– Нет. Меня зовут Татьяна, я простая сотрудница, подрабатываю журналисткой.

– Просто не верится, – заахала Василиса, – прямо сказка. Двадцать тысяч? Правда? Целых двадцать тысяч?

– Да, – кивнула я, усаживаясь за руль.

– И продукты отдельно? – не могла поверить бабуля, залезая на сиденье.

– Точно, – подтвердила я.

– На какую сумму купить можно? – не утихала старушка.