А дело, ради которого в город прибыл сам Индалинэ, так и не сдвинулось с мертвой точки.

Впрочем, конечно, мало кому под силу ра–зобраться в такой проблеме за неполные сут–ки. Итрандилу не в чем было себя винить, но он, тем не менее, был немножко зол на эльфа по имени Индалинэ.

– Где же вы пропадали, сударь? – спро–сил распорядитель, когда Итрандил пере–шагнул порог гостиницы.

– Ходил развеяться в «Кирку и кувалду», как вы посоветовали, – ответствовал эльф.

– А, ну да, вы же искали компанию! Видать, веселое подобралось общество, раз вы так сильно задержались?

– Это уж точно, – усмехнулся Индалинэ. – Чуть было в жертву меня не принес–ли. – И потопал к себе наверх, оставив собе–седника стоять с недоуменной миной на одутловатом лице.

Задерживаться в гостинице он не стал. На этот раз, хоть на дворе и стоял белый день, Индалинэ взял с собой все свое оружие. «Еще кто-нибудь сунется – убью, – мрачно подумал он. – И плевать на последствия».

– Господин Итрандил! – кто-то окликнул его сразу, как только эльф вышел на улицу.

«Свет на мне клином сошелся, что ли?» – раздраженно подумал эльф, оборачиваясь.

Но то был всего лишь Скольд – парниш–ка-музыкант из таверны Хенгрида. Гитара висела у него за спиной.

– Здравствуйте, господин Итрандил, – сказал парень, подойдя к эльфу, и замялся, не зная, стоит ли протягивать кандарскому гостю руку. Думал, должно быть, что эльф может побрезговать человеческим рукопо–жатием. Это, конечно, было не так. Эльфы редко подавали кому бы то ни было руку при встрече просто потому, что у их народа было заведено приветствовать окружающих по–клонами. Индалинэ понял, в чем дело, и сам протянул ладонь худосочному юноше, от ко–торого вряд ли стоило ожидать подвоха.

– День добрый, – сказал эльф. – Чем могу быть полезен?

– Мне очень понравилось, как вы играли вчера в таверне. И я подумал… – Скольд опять слегка замялся. – Я хотел бы научить–ся играть так же хорошо.

– Хочешь получить от меня совет?

– Да. И еще… Песня, которую вы пели. Я ее никогда раньше не слышал.

– Ну, разумеется. Я сам ее сочинил. Хочу, чтобы в мире было как можно больше песен.

– А у меня вот плохо получается самому пи–сать стихи,– посетовал Скольд. – Зато я умею сочинять музыку.

– Тоже недурное занятие,– улыбнулся эльф.

Он подумал, что сможет, пожалуй, выкро–ить часок и помочь этому парню. А почему бы и не прямо сейчас?

– Тут есть поблизости какое-нибудь ти–хое место? – спросил Индалинэ. – Давать уроки музыки на улице мне еще не приходи–лось.

– В Билане сейчас все места стали тихими, – сказал молодой музыкант. – Страх по–селился в людских сердцах. Сначала похити–тели, теперь вот еще и вампир. Я слышал, что герцог Фирен пригласил ко двору нового мага. Может, хоть он сможет навести здесь порядок.

– Да, этот маг – пронырливый малый. – Губы эльфа тронула улыбка.

– Малый? – удивленно повторил Скольд.

Ну да, конечно, гитарист не мог знать, что стоящий напротив эльф старше его на де–сятки лет.

– Внешность обманчива, Скольд, – ска–зал Итрандил. – Ты можешь думать, что я твой ровесник, но мне уже пошел семьдесят первый год. Так что я имею полное право на–зывать «малым» не только придворного мага Кедрика, но и самого герцога Фирена. Ну, так куда же мы пойдем?

– Неподалеку есть парк.

– Отлично. Надеюсь, ваш вампир сегодня там не появится.

—Не стоит думать, будто у эльфов есть ка–кие-то особенные приемы, которые позволя–ют нам играть лучше других, – сказал Ит–рандил, когда они присели на скамью в глу–бине городского парка, усаженного липами, акациями и вязами. – Секрет – если, конеч–но, это можно так назвать – заключен в тво–ем отношении к тому, что ты делаешь. Вот скажи мне – что такое для тебя музыка?

– Ну, – пожал плечами парнишка, – это моя работа.

– Об этом я и говорю, – усмехнулся Индалинэ. – Если будешь продолжать относиться к музыке так же, она никогда не позволит тебе чего-то большего, чем развлекать кабац–кую публику.

– Так что же мне делать?

– Ты должен впустить музыку поглубже в себя. В самое сердце. Пусть она станет твоей кровью. Исполнение мелодий подобно при–менению Силы во время волшбы.

– То есть музыка – это как магия?

– Совершенно верно. Значительно про–ще, конечно. Есть лишь одно условие, кото–рое можно было бы назвать своеобразным «секретом».

У Скольда загорелись глаза.

– Прошу вас, скажите, – взмолился он.

– Звучат вовсе не струны, – усмехнулся эльф.– Звучат на самом деле пальцы. Дай-ка мне гитару.

Скольд снял с плеча инструмент, расчех–лил и бережно вручил Итрандилу. Индалинэ сразу начал играть, и звуки, которые он изв–лекал из струн, казались живыми человече–скими словами. Скольд заметил, что эльф, вместо того, чтобы брать аккорды, невероят–но быстро прижимает струны, мгновенно от–пуская предыдущие. В итоге аккорды не че–редовались, а плавно перетекали друг в друга. Да, научиться играть подобным образом было невероятно сложно. Но результат, как казалось Скольду, стоил сколь угодно долгого обучения. Индалинэ сыграл несколько тактов вступления и запел:

Страх спутал все мысли, и гнев хрустит в кулаках.

Как построить хрустальный дворец, стиснув камень в руках?

Мы ослепли в поисках солнца, а глаза, как и прежде, горят.

Но скажи нам, что все хорошо, и с неба польется яд.

Обглодан ветром мудрый дуб,

Несутся листья в высоту,

И мертвый иней на камнях.

Ржавеет разум, тускнеет сталь.

Их свет обезумел, их мир устал.

Багровым сном прошлась война.

Ты не знаешь, на каком берегу искать пропавшее сердце,

Только призрак счастья неподвластен смерти.

Не исчезнет, слившись с облаком вдалеке,

Не растает, словно от крови лед на реке.

Он обернулся меркнущим лицом,

Он обернулся в листьях мертвецом,

Он обернулся в саван бирюзовых глаз.

Ветра иные в грудь вошли,

Не оторваться от земли.

В твоих глазах разбито счастье, что никого не пощадит.

Сотрет в пыль горы, погасит звезды и все сначала сотворит.

Но твое сердце во льдах не мерзнет, оно любовь свою хранит.

Пусть куют золотую монету на алтаре войны,

Где распяты сердец миллионы и наши мечты.

Изумруд растворится в воде, с ним надеждам твоим утонуть,

Но если травы растут сквозь гранит —не растопчешь, а стало быть – в путь!

Война надежды рушит,

И продаются души,

Но ты хранишь свою мечту.