Хорошо ему было рассуждать — ведь это не ему требовалосьидти па компромисс. Впрочем, Фиона тоже не собиралась делать ничего подобного.Она хотела, чтобы в ее доме все оставалось как было. И всякий раз, когда Джонпереставлял или перевешивал что-нибудь, Фиона устраивала легкий скандал. Онадаже сказала однажды Джамалу, что Джон не должен ничего менять в доме в ееотсутствие. В результате, когда Фиона была в Лос-Анджелесе, где снимали дляжурнала «Шик» Мадонну, между Джоном и Джамалом произошла крупная стычка. Джонпытался разместить в библиотеке свои книги, а Джамал не давал ему это сделать.Джон позвонил Фионе в Лос-Анджелес и сказал, что немедленно переедет обратно ксебе, если она не уймет Джамала. Впервые услышав от него такие слова, Фионаиспугалась и велела Джамалу разрешить Джону поступать так, как ему нравится. АДжамал стал спорить и говорить, что она сама распорядилась не давать Джонуменять что-либо в доме. Фиона чуть не сорвала голос, убеждая его по телефону.Ей стоило больших трудов успокоить Джамала, а потом уговорить и Джона незлиться на Джамала. В тот же вечер расстроенный Джамал перезвонил ипредупредил, что уволится, если ему придется еще раз вступить в спор с хозяином,а Фиона уговаривала его этого не делать. Фионе хотелось, чтобы вокруг былизнакомые люди, места и вещи, но все неожиданно изменилось.

Теперь у нее были две падчерицы, которые ее ненавидели, имужчина, который стремился переделать по-своему если не ее жизнь, то ее быт. Нопосле стольких лет независимости, когда отвечаешь за все только сама, Фионавоспринимала любую попытку Джона что-то изменить как посягательство на еесвободу. Даже один вид его книг на полке в библиотеке нервировал Фиону. Темболее что он переставил кое-что из ее книг на верхнюю полку, чтобы освободитьболее удобное место для своих.

В общем, в жизни Джона и Фионы наступил такой период, когдаони постоянно ругались, обвиняя друг друга во всех смертных грехах, и дажекричали друг на друга. Миссис Вестерман снова пригрозила уволиться, Джонподумывал о продаже квартиры, и его дети были по-прежнему настроенынепримиримо.

При этом Фиона понимала, что если Джон продаст квартиру,милые дочурки, приезжая на каникулы, будут останавливаться у нее. И потом — чтобы ни случилось, она ни за что не хотела видеть его собаку. Фиона обещалапридавить чем-нибудь маленькую мерзавку, если только увидит ее у себя в доме.Джон умудрился проболтаться о ее словах дочкам, и теперь они ненавидели ее ещебольше.

В общем, это была бесконечная череда непонимания,неправильно переданных слов, испорченных нервов и постоянных стрессов для всех.

В апреле Джон сообщил Фионе, что организует обед для одноговажного клиента. Он хотел сделать это во французском ресторане «Цирк», вотдельном кабинете, и попросил Фиону помочь. От нее требовалось заказатькабинет, обсудить меню и украсить стол цветами, а также помочь рассадитьгостей. Ему пришлось пригласить нескольких людей из агентства, в том числеодного сотрудника креативной команды. Важный клиент был влиятельнымбизнесменом, сухим и малоразговорчивым. Группа была совершенно неоднородной, ис этим надо было что-то делать. Джон хорошо знал своего клиента, но не былзнаком с его женой. Он решил полностью довериться вкусу Фионы и ее вниманию кмельчайшим деталям.

Фиона решила устроить обед в своем доме, полагая, что такимобразом удастся создать более теплую, сердечную атмосферу. Обед в ресторане, помнению Фионы, при любых обстоятельствах прошел бы более официально.

— Я всегда устраивала у себя обеды, связанные с деламижурнала, если надо было кого-то расположить особенно, — настаивала насвоем Фиона. Но Джону не очень нравилась эта идея.

Люди, которых ты развлекаешь ради успеха твоегожурнала, — это совсем другие люди. Тебе никогда не приходилось приниматьтакого напыщенного парня, без малейшего намека на чувство юмора. А о его женемне вообще ничего не известно.

— Доверься мне, я знаю, что делаю, — уверенноответила Фиона. Ей очень хотелось сделать для Джона что-нибудь такое, чтозаставило бы их обоих забыть обо всем напряжении последних месяцев. — Яустрою для них прием, как для королевских особ. Попрошу поваров из фирмы,которая всегда обслуживала мои приемы, сделать самые изысканные французскиеблюда, не хуже, чем в «Цирке».

— А как быть с Джамалом? — поинтересовалсяДжон. — Мой клиент был руководителем республиканцев в Мичигане. Не думаю,что ему понравится разгуливающий по дому слуга в шифоновых шароварах. Мне оченьне хотелось бы, чтобы он заподозрил нас в извращенных вкусах.

— Я купила Джамалу форму. Я попрошу его надеть ее. Ясумею настоять на своем.

Фиона говорила правду. Еще когда они с Джоном толькопоженились, она купила для Джамала специальную форму, предвидя, чтокогда-нибудь наступит вечер вроде того, что им предстоял. Пока что Джамал ненадевал форму ни разу. Но Фиона заставила его примерить брюки и пиджак и отдалаформу подогнать по фигуре.

На следующий день Фиона позвала флористов и представителейфирмы, услугами которой пользовалась, и заказала изысканные французские блюда илучшие вина. «О'Брийон», «Кристалл», «Шеваль-Блан» и «Шато д'Икем» на десерт.Она хотела искупить в этот вечер все свои мелкие прегрешения перед Джоном инадеялась, что обед удастся, потому что все, как и всегда, было организованосамым тщательным образом, все продумано до мелочей.

В тот день, на который был назначен обед, дел в редакции«Шика» у Фионы было по горло. Двое редакторов грозились подать заявления обуходе из-за заваленного оригинал-макета, и Фионе пришлось долго уговаривать ихостаться. Затем секретарша объявила, что беременна, и весь день ее тошнило втуалете. Эдриена вообще не было в редакции — он лежал дома с гриппом. У самойФионы разболелась после обеда голова, и дело грозило кончиться приступоммигрени. Вернувшись домой, Фиона приняла какую-то таблетку из пузырька безнаклейки, который дал ей кто-то во время одной из поездок в Европу — Фиона ужедаже не помнила, где именно. Таблетки были достаточно слабыми, но до сих порвсегда помогали. В общем, все было под контролем. За полчаса до начала обедастол был накрыт. Джамал был в форме, а серебро и хрусталь сияли. Когда встоловую заглянул приехавший с работы Джон, на лице его отразилось радостноеизумление. Стол был похож на фотографию из культурного журнала. Все былочудесно, кушанья источали тонкий аромат, вино мерцало в бутылках загадочнымрубиновым цветом.

Гость и его жена приехали вовремя, даже на пять минутраньше, что несколько смутило Фиону. Она как раз застегивала простое черноеплатье, которое выбрала для этого вечера, когда в дверь позвонили. Джон самоткрыл гостям. Фиона надела атласные туфли на высоких каблуках и коралловыесерьги. Она выглядела необычно для себя — она одевалась куда болееэкстравагантно для подобных приемов. Когда Фиона спустилась к гостям, у нее всееще болела голова, но уже не так сильно. Наверное, подействовала таблетка. Джонпредставил ее сначала Мэтью Мэдисону, потом его чопорной неулыбчивой жене. Обасупруга выглядели так, словно улыбка не появлялась на их губах никогда в жизни.Вскоре прибыли и остальные гости, и возникшую напряженность удалось немногоразрядить. Всего гостей было десять человек, вместе с Джоном и Фионой —двенадцать.