в плечи, цепляясь за шею, обвивая его и руками, и ногами. Как они не сожрали друг друга? Как не проглотили? Он перевернул свою девочку, уложил её на себя и, держа на вытянутых руках, стал выцеловывать самую искусную грудь на свете своими горячими губами, нетерпеливым языком слизывая сливки с торчащих больших сосочков, пока не впился в них, настроенных только на его волну. Лерка слетела с катушек, получив громадную порцию сумасшедшего удовольствия. Этот мужчина заставил её освободить себя для него, вспомнить, что нет ничего прекраснее их переплетённых тел, дорвавшихся друг до друга.

Любимая женщина ловила его губы, жаркие и ненасытные объятия не давали никакой возможности вырваться из плена. А и не больно-то хотелось! Прикосновение женской груди, как электрический ток, туманило сознание, и Ромка никак не мог удовлетворить своё влечение. Как он мечтал об этом, эта грудь, как два полушария с чувственными бугорками, снилась ему чуть ли не каждую ночь. Ну как оторваться? Как отпустить от себя эту красоту? А Лерка, изнывая от вожделения, сладостно постанывала. Она уже не могла ждать, нетерпеливо вонзаясь руками в его плечи, завлекала в свои чертоги. Ноги поползли в разные стороны, обжигая жаром женского естества, губы присосались навеки, грудь манила, заласканная до основания нежными мужскими руками. Он знал все её точки «джи», а она опять доверяла себя целиком и полностью, следуя воле победителя, её героя, мужчины всей жизни…

– Не выходи, полежи на мне. – Всё произошло так быстро, леркино тело, провалившись в состояние неистового блаженства, быстро вспомнило процесс получения сексуальных утех и требовало продолжения.

– Я раздавлю тебя, так и не доставив всех благ, которых ты заслуживаешь, у меня на тебя большие планы. Что тогда?

– Пожалуйста, расслабься, я хочу почувствовать тебя всего, впустить любовь и веру в мою душу окончательно и бесповоротно. – И стала водить руками по его плечам, спине, шее, словно изучая заново все рельефы и выпуклости мужского тела.

– Ты как вспоминаешь меня…

– А я и не забывала. Просто, очень соскучилась…

Рома вскочил, сгрёб Леру и уволок в душ. И там, под тёплыми струями воды, всё время держа её на руках, закрутил сумасшедший водоворот взаимного наслаждения, утопив последние сомнения его любимой женщины.

– Надо что-то придумать, чтобы не отрываться от тебя. – Лерка лежала под крылом своего ненаглядного, прижавшись к его боку всем телом. – Вот как отпустить тебя? Ну, может, когда наемся по уши. Но это вряд ли… Ой, как я хочу есть, этот шоколад только провоцирует аппетит.

– Какой же я дурак. Одеваемся. Пойдём в нашу столовую, там …

– …Твоя повариха. Это она научила тебя так готовить? Я не пойду, мне надо подготовиться к встрече с твоими профурсетками. Я собираюсь здесь жить. Ведь это возможно? Я видела детей и женщин, явно офицерских жён.

– Милая моя, я даже не мечтал об этом. Но это потом. А сейчас мы пойдём в ресторан.

– К твоим официанточкам? Не пойду.

– Да откуда ты берёшь всю эту гнилую информацию?

– Почему гнилую, ты же не отрицаешь любовной связи с мадам Картошкой?

Трошин сел, подтянул Лерку к себе и, глядя в глаза, прямо и честно выдал свою тираду.

– Не отрицаю. Но ни о какой любви не было и речи. Я выбрал взрослую, ничего от меня не требующую, кроме секса, женщину. Будущее не сулило ничего хорошего, влюбиться я уже не мог никогда, потому что всегда любил только зеленоглазую красотку, Валерию Трофимову. И когда окончательно понял это, ты была уже далеко от меня. Прошу, давай выкинем всю эту мишуру из нашей жизни, зачем то же господь бог дал нам сына и возможность начать всё сначала? Я уверен – это награда за любовь. И я очень тебя люблю. А ты?

– Ты меня об этом спрашивал тысячу раз. А я – однолюбка.

Лерка опять потянулась к его губам, как-то весь мир зациклился на них, и, обхватив руками лицо Ромки, стала целовать, завалила на кровать и… Поели, и первое, и второе, и третье… А потом она просто заснула, уткнувшись носом в его плечо. Укатали Лерку сексуальные горки!

«Моя девочка, солнышко моё, родная кровиночка! Такая нежная и страстная, милая, красивая, неповторимая… Внешне тонкая и звонкая, а внутри – кремень. Как он собирался прожить без неё жизнь?»

И буквально через несколько часов он убедился, что это не просто слова…

Ему позвонили, и он отправил Леру вперёд. В его комнате уже навели порядок, а чемодан всё ещё оставался там. Войдя, чуть позже, Роман чуть не бухнулся оземь: на полу сидела его девочка, вся в слезах и руки в крови. В глазах потемнело, он бросился к ней, схватил за запястья и … прилип.

– Мама тебе варенье твоё любимое, айвовое, передала. И вот! – Всхлипывая, растолковала рёва.

И он вспомнил, как шандарахнул, в сердцах, по чемодану ногой…

– А пошто рыдаете, сударыня? – Он произнёс эту фразу, одновременно выпуская воздух из лёгких, ведь секунду назад его сердце скрутилось в узел от вида «пострадавшей» Леры.

– Так все вещи про-па-а-ли-и… Как я покажусь алчущим тебя бабам? В пижаме? Или, может изобразить ню? Чтоб запомнили на всю жизнь.

Роман поднял её, затащил в ванную, отмыл сладкие потёки.

– Вот варенье очень жаль, такая вкуснотища, но восстановлению не подлежит. А вещи? Не смеши меня, сегодня же восстановим в ещё более лучшем виде.

– А пойду я, в чём восстанавливать, в твоих спортивках и майке? Всё дорожное постирано.

– Ну и прекрасно, есть повод никуда сегодня не выходить. Только за едой. Пошли. Ты пока разберёшься в масштабах одёжной катастрофы, я схожу. А то ты у меня помрёшь раньше срока.

Почти всё пришлось выбросить. Но любимый свитер и запасные джинсы чудом оказались незатронутыми. Переодевшись и собрав теперь уже одёжный мусор в большой пакет, Лерка пошла искать, куда его выбросить.

– Рома, я очень скучаю, пожалей меня, не отталкивай. Она же уедет, и мы сможем…

– Нет, пойми ты уже, я не вернусь. Ты же прекрасно понимала, что наши отношения не навсегда. Да тебе только пальцем щёлкнуть, и у твоих ног выстроится очередь. – Голос Романа звучал как-то нежно и извиняюще, ему явно было жалко женщину, с которой он общался.

Валерия застыла. Если пойдёт вперёд, наткнётся на пассию Ромки. Не хотелось бы в домашнем виде… А если назад, рискует выдать свой отход. Что делать?

– Да не нужен мне никто, Ромочка. Все последние месяцы я только и живу надеждой вернуть тебя. Но поцелуй меня, хотя бы,