Как село солнце, и зажглись на потемневшем небе первые огоньки, вновь обратилась к ним жена чудотворца, но решила она последовать совету. Тихо и кротко она прошептала:

«Ах, Великий Спаситель, спасибо тебе за то, что послал мне в мужья такого доброго и верного человека. Спасибо тебе за то, что мы просыпаемся каждое утро и видим солнечный свет, и ходим по этой прекрасной земле, и слышим волшебное пение птиц, и едим наш хлеб насущный. Пожалуйста, Господи, дай нам место, где бы мы могли остановить свой долгий и изматывающий путь, где мы построили бы дом, а я хранила бы там очаг. И пусть, Спаситель, будут у нас дети, такие же чудесные и златокудрые, как их прекрасный отец!»

И тогда свершилось невиданное – собрались звёзды на небе и осыпались на землю сверкающим дождём, а с ним явился жене чудотворца небесный посланец красоты неописуемой и заговорил с нею:

«Услышан был твой зов, добрая женщина. Вы с мужем много скитались и сотворили немало благих дел, поэтому заслужили награду, о которой ты так молила Создателя. Как поднимется солнце, отправляйтесь на юг, к самой границе земли и моря, найдите большое тюльпановое дерево и остановитесь подле него. Как оживёт оно цветами магнолии в первый раз, так появится на свет и ваш первенец. Там будет вам место, где вы сможете жить, состариться и умереть в покое и счастье!»

На рассвете жена поведала мужу обо всех чудесах, что случились с нею ночью, и отправились они в своё последнее странствие на юг, к границе земли и моря, где их ждало волшебное тюльпановое дерево. По пути им встретились молодые и свободные музыканты, которые спросили, куда держат путь супруги. А чудотворец отвечал им:

«Великое провидение ведёт нас к нашему дому, где будут цвести магнолии, и наше долгое путешествие закончится!»

«Возьми нас с собою, чудотворец! – попросили музыканты. – А мы будем петь песни в пути и превратим дорогу в праздник!»

Муж с женой согласились, и пошли такой пёстрой компанией дальше. Идут, а музыканты играют, танцуют и поют, скрашивая даже дождливые и серые дни. Услыхали это торговцы и тоже захотели разделить путь с чудотворцем, его женою и музыкантами. Взяли свои семьи, да отправились следом. Так и рос их караван: пошли за чудотворцем и его ученики, и все те, кому он когда-то помог, и художники, и плотники, и пекари, и ткачихи. Шли они весело, дружно и помогали друг другу в трудную минуту, пока не добрались до самого края земли и моря, где одиноко стояло тюльпановое дерево, старое, сухое и кривое, среди пустоши и редких острых камней.

«Как же тут расцветут магнолии? Как же мы построим тут дом?» – пригорюнилась жена чудотворца, увидав это безжизненное место.

«Мы поможем построить дом!» – отвечали ей строители и плотники.

«А мы будем петь, танцевать и своими мелодиями оживим тюльпановое дерево!» – подхватили музыканты.

«Мы вспашем землю и засеем всё вокруг прекрасными растениями!» – вызвались ученики и все те, кому чудотворец когда-то помог.

«Мы испечём хлеб, который насытит всех!» – бодро заявили пекари.

«А мы соткём лучшие ткани, да сошьём красивейшие одежды!» – добавили ткачихи.

Так и решили. Стали все трудиться, не покладая рук, чтобы вдохнуть жизнь в окружившую их пустошь. Во всём они помогали друг другу и никто не отлынивал (по крайней мере, не надолго). Чудотворец и жена его тоже работали вместе со всеми, не отвлекаясь и не позволяя унынию и усталости взять над собою верх. Наконец, постепенно вокруг старого дерева начали расти сначала посёлки, а затем и маленькие города. Зелень пробивалась сквозь камни, побежали с гор ручейки, превращаясь в реки и озёра. Молодые люди влюблялись, а чудотворец венчал их, и вот уже и тюльпановое дерево как будто ожило.

Однажды ночью всех в округе разбудил страшный гром – это их маленький, облагороженный клочок земли треснул и отделился от остального мира, тихо уплывая в самое сердце моря. А наутро прекрасными розовыми магнолиями расцвело тюльпановое дерево, и жена чудотворца родила ему долгожданного первенца.

Так и зажил народец на острове дружно и счастливо, вдали ото всех, под покровительством чудотворца, его жены и их чудесных златокудрых наследников…

…волшебных детей магнолии.

– …волшебных детей магнолии, – тихим эхом повторил Берт и пролистнул страницу, чтобы полюбоваться на очередную яркую иллюстрацию. Там, в тени кривого, но усыпанного прекрасными розовыми цветами дерева сидел человек с добрыми светлыми глазами и вьющимися пшеничными волосами. Одет он был по-простому, но казался при этом статным и благородным. Рядом с ним неизменно была женщина колдовской красоты, длинные локоны которой распадались по плечам чёрными ручейками, почти полностью закрывая и белые плечи, и синие одежды.

Конечно, Ян Маршан не мог знать, как выглядели святой Линсей и его супруга Морелла, хотя, по словам Виолетты, на острове сохранились портреты обоих. Художник мог лишь предположить, что его прославленный предок был похож на него самого, а, следовательно, и на всех прочих Ди Гранов. Неудивительно, что теперь Берт как будто рассматривал на картинке самого себя. Что касается внешности Мореллы, то она явно была списана с конкретной женщины, не имевшей, впрочем, никакого отношения ни к древним легендам, ни к острову Сен Линсей. Своими печальными голубыми глазами со страниц детской книжки на юношу взирала Елена, его самая первая и самая любимая мачеха.

Нет, не мачеха. Он никогда её так не называл. Он считал её матерью, и весь мир тоже, хотя это было физически невозможно. Ни одна женщина не может выносить двоих детей с разницей в пять месяцев. По крайней мере, ему такие случаи были неизвестны. Но примерно равный возраст и поразительное внешнее сходство с Конни помогало Маршанам ловко разыгрывать для общественности спектакль, в котором маленькие брат и сестра успешно изображали близнецов. Им для этого даже стараться не приходилось. И, хотя родителя никогда не скрывали от Берта правду о его родной матери, в душе своей он предпочитал верить, что именно Елена произвела его на свет.

На рисунке она казалась такой молодой и прекрасной, пусть и немного печальной. Он предпочёл бы увидеть её сейчас именно такой, но не той бледной и исхудавшей мумией с неисчерпаемой болью в каждом слове и взгляде, какой он застал её при последней встрече. Мать Конни была жива и относительно здорова. Она вновь вышла замуж, переехала на родину в Санкт-Петербург и, вероятно, знать не знала о том, где сейчас обитают дети, которых она вырастила. Возможно, ей было и не всё равно, но редкие попытки восстановить общение с дочерью и пасынком оборачивались маленькой трагедией для них для всех, поэтому с каждым годом их становилось всё меньше.

– Доброе утро, – еле слышно поприветствовала Виолетта, неизвестно как вдруг очутившаяся рядом. Берт, всё ещё не привыкший к подобным появлениям тихой родственницы, вздрогнул и чуть не выругался.

– Какое утро? Три часа дня! – нервно выпалил он и взглянул на девушку с укоризной. Он не сразу вспомнил, что сестра рассказывала ему об особенном режиме сна юной Ди Гран, но совершенно холодное и апатичное выражение лица оной быстро напомнило ему об этом. – Ах…да, точно. Ты же полуночница. Прости.