— С потрясающе красивой девушкой, — подчеркнул Ренато, привлекая ее к себе. — И знаешь почему?

Лаура отрицательно покачала головой.

— Потому что саму эту девушку вполне можно сравнить с шоколадом. Она такая же потрясающе лакомая… Хотя нет, ни один шоколад в мире не может сравниться с нею… — прошептал он, медленно целуя ее шею.

— Даже горячий? — тоже шепотом спросила Лаура.

— Даже огненный, — приблизив губы к ее полуоткрытым губам, страстно проговорил Ренато и вновь, как некоторое время назад, под дождем, приник к ним долгим поцелуем.

На широком экране плазменного телевизора огромный вулкан из темного шоколада щедро извергал лакомую светло-шоколадную лаву под дружные аплодисменты собравшихся вокруг него зрителей. Как только запись закончилась, Виттория принялась тормошить Лауру за плечи, приговаривая:

— Нет, определенно, ты должна взглянуть на свой триумф еще раз… И не один…

— Но мы же только что вдоволь налюбовались этим зрелищем, — слабо возразила Лаура.

— Я бы на твоем месте любовалась этими кадрами бесконечно. Нет, ты только взгляни, какие овации, какие восторги, какое безоговорочное признание, какая сокрушительная победа! Тот толстяк, который вел церемонию открытия, с таким ожесточением принялся сдирать запонки, когда услышал имя победителя, что я думала — он непременно примется и за манжеты…

— Да, этот Фазини и впрямь позабавил присутствующих своими эмоциональными выходками, — подтвердил сидевший рядом с ней на диване Карло. — Особенно когда я сообщил ему, что буквально несколько дней назад американские партнеры, рассмотрев новые эскизы, которые я представил их вниманию, приняли решение подписать контракт с нами, отложив его украденные идеи в долгий ящик. Ты бы видел, что с ним творилось… Я начал опасаться, что он начнет публично рвать свои и без того немногочисленные волосы на голове…

— Не зря же о нем отзываются как о «большом оригинале», — с улыбкой напомнил Ренато.

— Да уж, если учесть его комплекцию, то больше некуда, — заметила Виттория, и все четверо дружно рассмеялись.

— Теперь, когда мой эскиз и вправду одержал победу, неплохо было бы вспомнить и об одном из моих условий, которое мы с вами обсуждали по телефону, синьор Деларио, — проговорила Лаура, бросив выразительный взгляд на Карло.

Ренато с удивлением обернулся к своему другу.

— Какое еще условие? Неужели в вашем тайном сотрудничестве остались еще какие-то до сих пор не разглашенные обстоятельства?

— Всего лишь одно, — успокоил его Карло. — Это тот самый Юбер Брийон, благодаря которому я узнал о выброшенных тобою эскизах Лауры… — Он осекся, смущенно взглянув на подругу Виттории.

— Ничего страшного. Эта история мне уже известна. А ее главный участник, — Лаура сделала жест в сторону Ренато, — безоговорочно прощен по причине его искреннего и глубокого раскаяния. Так что теперь мне следует в свою очередь поставить его в известность, рассказав печальную историю любви Юбера… А также и всех здесь присутствующих, если они не против…

— Против? — изумилась Виттория. — Да ты шутишь. Я просто горю от нетерпения… Оказывается, у этого загадочного француза есть история любви… Да еще печальная… Твои слова напоминают мне строчки из романов о рыцарях круглого стола…

— На самом деле все гораздо проще и банальнее, уверяю тебя, — проговорила Лаура. — Романы и рыцари здесь вовсе ни при чем, а вот статьи светской хроники и разного рода сомнения, подогреваемые мнимыми доброхотами, как раз налицо.

— Статьи светской хроники? И что, в них писали о Юбере? — поинтересовался Карло.

— Да, о его романе с некой Франсуазой… Когда Юбер влюбился в нее, она состояла в браке с владельцем крупной торговой фирмы. Мне неловко было расспрашивать о ней подробней, поэтому фамилию я не знаю. Хотя, возможно, она сейчас носит фамилию Брийон, ведь несколько лет назад они с Юбером были женаты.

— Вот как? И что же случилось потом? — вновь поинтересовался Карло.

— То же, что и у нас с Ренато… — немного помолчав, ответила Лаура. — С той только разницей, что нас до этой глупой размолвки не связывали узы брака.

— Но уже очень скоро свяжут, и тогда никаким хроникам, журналам, сплетням и пересудам нас разлучить не удастся, — решительно проговорил Ренато. — И нашим собственным сомнениям тоже… — добавил он.

— Да, я в это верю. Поэтому и хочу устроить все так, чтобы Юбер и Франсуаза тоже помирились. Ведь он столько сделал для нас с тобой…

— Я очень хочу тебе помочь в этом… Только как же мы сможем устроить это примирение?

— Юбер сказал, что сейчас Франсуаза живет у своих родителей в Дижоне. Вот я и подумала, почему бы тебе не устроить там фестиваль… вроде «Еврошоколада»… Пригласим на него всех своих друзей, и Юбера тоже…

Ренато немного подумал.

— А что, неплохая идея… Я уже успел соскучиться по маме и Констанце, но все не решался поехать к ним в Римини…

— Думаю, нам нужно пообещать друг другу, что ни один из нас больше никогда не произнесет фразы «не решался»…

— Да, ты права, — согласился Ренато, с нежностью глядя на свою любимую. — Это самая пагубная фраза, которая только есть на свете… Я понял это в разлуке с тобой…

Виттория и Карло многозначительно переглянулись.

— Ну что ж, если наши влюбленные наконец во всем согласились друг с другом, мне остается только сказать, что фамилию этой Франсуазы я разузнаю сама. Ведь ты же знаешь, с каким увлечением я обычно читаю светскую хронику, — с улыбкой обратилась она к Лауре. — Вот и полистаю старые журналы дома…

— Как, разве ты уже возвращаешься в Монтефалько? — поинтересовалась Лаура, взглянув сначала на Карло, затем на Витторию.

Та непринужденно развела руками.

— Да, мой вечно пребывающий в печали Фабио, наверное, уже заждался свою разудалую Витторию.

— Может, вы хотя бы останетесь у нас переночевать? — спросил Ренато.

— Нет, как-нибудь в другой раз… Сейчас уже вечереет, а я очень люблю находиться в дороге в такое время, когда вокруг сгущаются сумерки. Это навевает романтичные мечты…

— Ну тогда я провожу тебя, — решительно заявила Лаура, поднимаясь с дивана.

— Только до двери, — шутливо уточнила Виттория.

Они вышли в коридор, и Лаура, оглянувшись на двери гостиной, шепотом спросила свою подругу:

— Так между тобой и Карло ничего нет?

Виттория улыбнулась.

— Ну вот, все считают меня легкомысленной. И даже ты…

— Вовсе нет. Просто ты сегодня с таким энтузиазмом рассказывала о ваших тайных телефонных разговорах, а он смотрел на тебя с такой симпатией…

— Симпатия еще не означает чего-то большего… — задумчиво проговорила Виттория. — А за время разлуки с Фабио я поняла, что никогда не смогу оставить его, каким бы скучным он ни был…