– Оставили бы вы ее в покое, полковник, думаю, она лесбиянка.

– Да? – Глаза Рубина заинтересованно блеснули. – Никогда не трахал лесбиянку. А ты?

– Нет.

– Жаль, – Рубин вздохнул. – Хотел бы я знать, что от них можно ожидать.

– Она будет упираться до последнего, мужчины для нее как яд.

– Ладно, хрен с ней, я ведь чего пришел, Вагнер, – дело нам подбросили. Гнилое дельце, но требует непосредственного участия. Что такое работа на земле, еще не забыл?

– Разве такое забудешь? – Майор прихлебнул почти потерявший вкус кофе.

– Хорошо, а то я опасался, что ты тут размяк под крылышком этой лесбиянки.

Полковник снова ощупал бок.

– Что нужно сделать, сэр? Я с удовольствием разомнусь.

– Надо сработать за прикрытие.

– Для кого?

– Двум очкарикам и парочке этих парней с обезьяньими яйцами.

– А поточнее нельзя?

– Можно. У очкариков какие-то неполадки, что-то там с найттатчерами, вот их и хотят понаблюдать в лесу, а ты должен будешь посмотреть, чтобы с учеными парнями ничего не случилось, пусть не писают в муравейник, не едят немытых фруктов – ну, ты знаешь все эти правила.

– Да, сэр. – Майору показалось, будто Рубин бредит.

– Что-то я хреново себя чувствую, – признался полковник. – Эта сука хорошо встретила меня с правой, так крепко, – полковник подвигал челюстью, – что я увидел поле одуванчиков…

Рубин немного помолчал, потом поднялся – майор тоже встал.

– Позвони на фабрику, там есть такой – Апдайк, он отвечает за всякие эксперименты и прочее, далее следуй его приказам.

– Есть, сэр.

Полковник ушел, Вагнер прислушивался, ожидая новой схватки, но полковник вышел тихо.

«Должно быть, она действительно сломала ему ребро», – подумал Вагнер. Потом вспомнил найттатчера, в которого на приемных испытаниях всаживали пули, и улыбка сразу сошла с лица майора. Рубин сказал о прикрытии для очкариков, но от кого их прикрывать – от федералов или от самих найттатчеров? И потом – одному отправляться или дадут еще человека? Хорошо бы с напарником, иначе придется не спать сутками, а от этого майор Вагнер поотвык, сидя в просторном кабинете.

После ухода Рубина Вагнер решил было повторить заказ кофе, однако, поразмыслив, решил прежде доложить Полю Дюрексу. Набрав его номер, он услышал знакомый голос:

– Что нового, Джордж?

– Ко мне приходил полковник Рубин, сэр, он приказал мне отправляться в распоряжение некоего Апдайка, на фабрику.

– Для чего?

– Я должен буду выполнять роль прикрытия для их очкариков.

– То есть сам поедешь в джунгли?

– Выходит, так.

– Ладно, поезжай. Только…

– Что?

– Ты не представил мне отчет о прошлом посещении фабрики.

– Но вы же говорили, что у вас нет времени.

– Теперь оно есть и… давай, я к тебе сам зайду.

– Как скажете, сэр. Когда зайдете?

– Прямо сейчас.

– Жду.

Вагнер положил трубку и покрутился на кресле. До чего же удобно иметь такого покровителя, как Дюрекс – не нужно ломать голову, как поступить в той или иной ситуации. С другой стороны, никогда не знаешь, в какой игре тебя используют, но тут уж ничего не поделаешь – риск есть риск, на то и война.

Дюрекс появился минут через семь. Он бесшумно миновал приемную и, как обычно, совершенно неожиданно материализовался в дверях кабинета, верный щегольским двубортным пиджакам и рыжим остроносым ботинкам с начищенными медными пряжками.

– Здравствуйте, сэр, – сказал майор Вагнер, поднимаясь, но Дюрекс махнул рукой, дескать – не стоит, и сел в кресло, где еще недавно сидел полковник Рубин.

– Начнем с посещения фабрики – как все прошло? – Покровитель Вагнера положил ногу на ногу и внимательно посмотрел на майора, как будто хотел удостовериться, что тот не станет врать.

– Хорошо прошло, то есть не то чтобы очень. О проблемах с охраной докладывать?

– Обязательно.

– Они меня чуть не пристрелили, сэр.

Брови Дюрекса удивленно шевельнулись.

– Да-да, что-то у них в иридиодатчике не сработало, и меня приняли за другого, признаюсь, я чуть не обгадился, глядя, как у трех десятков парней дрожат пальчики на спусковых крючках.

– Ну потом все разрешилось?

– Конечно, я остался жив.

– Что дальше?

– Потом меня водил по фабрике забавный маломерок в очках, я так понял, самый главный из яйцеголовых – доктор Померанец. Он показывал мне весь процесс получения – от заготовки и до найттатчера.

– Заготовки?

– Это у них сленговое словечко, на самом деле заготовка – живой человек, который даже не догадывается, что из него вылепят. Окажись я в такой ситуации, пустил бы себе пулю в лоб, честное слово.

– Что же тебя так напугало?

– Не напугало, сэр, вовсе не напугало, я много повидал, но такого… – Майор покачал головой. – Сначала в эти заготовки забивают пустотелые иголки, потом закачивают какие-то там то ли стероиды, то ли анаболики – я не запомнил. Тело этого человека при этом набухает от избытка мышц – смотреть противно.

– Что было потом?

– Потом этого набухшего человека переводят на другой этап, и какая-то машинка всаживает ему в мозги процессор, причем этот процессор совмещается с мозгами лишь каждого пятого, у остальных начинается ломка в прямом смысле – лопаются мышцы, ломаются кости. Изуродованное таким образом тело вырывают из зажимов специальными крюками – на бойне такого не увидишь.

– Любопытно, – ровным голосом произнес Дюрекс. – Я думал, людям вроде тебя нравятся подобные сцены.

– С чего это?

– Неважно, – отмахнулся Дюрекс. – Продолжай.

– Ну, потом этих парней – я имею в виду получившихся найттатчеров – пробуждают электрошокерами, да такими разрядами, что у них на шкуре рубцы остаются. Но это еще не все! – Вагнер взял со стола салфетку и промокнул лоб. – Их еще из пистолетов опробывают, сэр!

– То есть? – Дюрекс слегка склонил голову.

– Очень просто – всаживают несколько пуль и смотрят, как этот бедняга корчится, но, нужно сказать, раны на них затягиваются практически на глазах – вот это действительно чудо!

– Это все? – после недолгой паузы уточнил Дюрекс.

– Все. Хотя – нет!

Вагнер даже по столу хлопнул – так ярко в его памяти всплыло еще одно воспоминание.