* * *

Они появились словно время засекали – ровно через два часа после того, как меня накрыло первым видением. И снова я их почувствовал раньше, чем увидел. Шестеро. Глушитель, щитовик, кинетик, двое сверхбыстрых… Стандартный набор для охоты на меня плюс один человек. Это Павел. Наверняка «обработанный». Конечно, обычные псионики «лояльных» Сиду и в подметки не годятся, но отложенное постгипнотическое внушение сотворить тоже способны. Возможно, их главный расчет как раз на это – пускают его вперед, я открываю ему двери, а он мне – пулю в лоб. Или, скорее, в затылок, когда я спиной повернусь. А остальные так – для подстраховки, если что-нибудь пойдет не по плану… Пойдет, ребята, обязательно пойдет! Я вам это гарантирую!

Кто есть кто, я определил достаточно быстро. Сзади – глушитель, рядом с ним – щитовик и кинетик. В авангарде – двое скоростников и Павел. Такой вот походный порядок. Но дожидаться перестроения в боевой мы не станем – ударим сейчас.

Чтобы четко поймать в прицел голову глушителя, мне потребовалось несколько секунд, еще парочка – чтобы прощупать щитовика и с удивлением понять, что он даже экран от пуль не держит. Удивительная беспечность! Похоже, они действительно не ожидают проблем! А должны бы – сколько раз уже накалывались на этом. Если у тебя есть план, надо полагать, есть он и у противника. А я сейчас не просто полагал, а знал…

Аккуратно нажат спусковой крючок, и глушитель, споткнувшись, падает. Техника стрельбы из СВД, которую я называю «биатлонной» – то есть сразу после выстрела перевести прицел на рядом расположенную мишень и выстрелить снова, – была мною освоена в совершенстве. Щитовик, правда, реагирует на падение «коллеги» и успевает поставить экран, который я успешно глушу, а секундой позже его лоб украшает темное пятнышко входного пулевого отверстия… Что за черт?! Я по-прежнему чувствую глушителя. Он что, жив? Но добивать его некогда – события уже несутся вскачь.

Кинетик прыгает в сторону и падает в снег, Павел тоже падает, но с секундной паузой, словно он растерян. Размазываются, делаясь практически невидимыми, фигуры двух скоростников – они засекли мою огневую точку и несутся сюда.

– К стене! – командую я Ларисе, указывая направление правой рукой, откладываю винтовку и вхожу в сверхскоростной режим. Настало время ножей…

«Лояльные» появляются на входе тремя секундами спустя. Дверь узкая, и первый кидается на меня сразу. Второй чуть медлит… Во-от! На это я и рассчитывал, натягивая лески. В обычном режиме человек, не заметивший их, просто споткнулся бы и грохнулся, но в сверхскоростном тонкие лески превращаются в лезвия, разрезающие плоть, как нож масло. Первый падает на пол с отрезанными ногами. Покойник: в сверхрежиме он потеряет критическое количество крови за считаные секунды. Второй грязно ругается и рассекает лески ножом. Но мгновения потеряны, и я уже возле него. Ни уклониться, ни блокировать мой удар он не успевает. Бью в горло, чтоб наверняка – мало ли броник…

Сзади слышится крик ужаса Ларисы. Я ее понимаю: зрелище не для женщины, да и крови, как на бойне. Но мне сейчас не до нее: снаружи еще остаются кинетик, недобитый глушитель и Павел. Зачем-то проверяю, есть ли в кармане пистолет, после чего рву вниз, не обращая внимания на усиливающуюся боль в плече: черт с ним, потом разберемся.

Чувство тревоги вспыхивает внезапно перед самым выходом из подъезда, но я же на полной скорости – попробуй, остановись! Дверь распахивается, и я оказываюсь на улице. Вот тут меня как раз и срубает недобитый глушитель – вышибает в нормальный режим. На мгновение замираю от неожиданности и спотыкаюсь. Когда вижу, что в меня летит нечто длинное, уклониться уже не успеваю. Только дергаюсь в сторону, но этого недостаточно – дворницкий лом, словно копье греческого гоплита, пробивает мне левое плечо, буквально пригвоздив к стене барака. Кинетик. Чертов кинетик! Эта мысль тонет в море дикой боли.

Словно в тумане вижу, как они приближаются ко мне – «лояльный» и Павел с пустым, практически мертвым взглядом. Я даже не ору от боли – это что-то среднее между воем и хрипом. В плече ярится ад, а остальное тело представляет собою лимбо… Сила по-прежнему подавлена – глушитель работает. Проклятие, как же так?! Я же ему в голову попал – в таких делах у меня не бывает ни ошибок, ни промахов. Неужели я чего-то не учел? Думать трудно. Да что думать – даже просто жить! Я почти мертвец, и, честно говоря, уже хочется, чтобы «почти» превратилось в «совсем» – нет сил терпеть.

Лом выдергивается из плеча и взмывает в воздух. Я, лишенный опоры, сползаю по стене, видимо, оставляя на ней кровавый след. Один импульс – и это импровизированное копье пробьет уже мое сердце. Кинетику плевать, что его видят, он в своем праве – сотрудник органов убивает разыскиваемого особо опасного преступника. А в моей голове вдруг вспыхивает мысль, что пистолет у меня в кармане. В правом, в зоне досягаемости здоровой руки. Незаметно запускаю туда кисть и нащупываю рукоять. «Лояльный» медлит. Наслаждается моментом, что ли? Снимаю предохранитель. Господи, как больно! Еще чуть-чуть – и кони двину просто так, от боли… Выгибаю кисть с пистолетом в кармане. Если кинетик в бронике, мне конец – в голову не попасть с такого угла, хоть тресни… И думать некогда.

Стреляю по наитию – попадаю в ногу, на мгновение опередив его бросок. Три пули – два попадания. Нога кинетика подламывается, и он падает, роняя лом до того, как он со страшной скоростью полетит в меня… «Лояльный» вопит от ярости и боли, лом вновь поднимается в воздух, но я из последних сил выдергиваю из кармана пистолет и стреляю ему в голову. Все оставшуюся обойму высаживаю, не полагаясь на свою меткость в таком состоянии. Опять звяк. Лом падает снова. И еще звяк. Это уже пистолет из моих разжавшихся пальцев. Кинетик мертв, и на месиво, в которое превратилось его лицо, невозможно смотреть без содрогания.

Но и я немногим от него отличаюсь. Формально еще живой, но уже ни на что не способный – беспомощный, выжатый, с хлещущей из плеча кровью, с которой тщетно пытается справиться регенерация модернизированного организма…

А кроме меня, только Павел с направленным на меня немигающим тяжелым взглядом и огромными черными зрачками, поглотившими радужку… До меня только сейчас доходит, что глушитель – это он. Второй, неучтенный. Я не ошибся и первого глушителя убил наповал. Ошибка была в другом. Почему я сразу же списал со счетов Павла, вычеркнув его из числа противников? Почему решил, что «лояльные» лишь зомбировали его для убийства? Почему не подумал, что они могли поступить хитрее, и даже не проверил своего друга и напарника? Да просто ты, болван заносчивый, решил, что умнее всех, подумал, что все знаешь, обо всем догадался! Ну и получай теперь! Заслужил!

От моего внимания ускользает момент, когда в руке Павла появляется пистолет. Но вот он уже смотрит мне прямо в лоб, совсем как в «слайде» из того, самого первого потока пророческих образов. Ну что ж, теперь и это становится понятно… Только слишком поздно. Давай же, Паша, стреляй скорее, чего ты тянешь? Не видишь, больно мне?

Но стреляет не он. Слева от меня раздается негромкий свистящий хлопок, и Павел медленно оседает со становым дротиком в шее. Лариса?! Все же решилась спуститься. И, к счастью, попала: хоть у нее и было два дротика, шанса на второй выстрел Павел бы ей не дал – он опытный оперативник с хорошей реакцией.