– Я тебе нравится. Когда я еще только попал на «Джебель», что-то во мне тебе понравилось. Я думал, что ты делал нехорошие вещи, но я тебе нравился. Я тебе сказал, как уничтожить защитную сеть захватчиков, и ты ее уничтожил. Для меня. Я тебе сказал, что мне нужно в Драконов Язык, и ты сделал так, чтобы я туда попал. Ты делает все, что я прошу. Важно, чтобы мне это было известно.

– Спасибо, Мясник, – сказала она в изумлении.

– Если ты еще раз ограбишь банк, ты отдашь мне все деньги.

– Ну спасибо! – рассмеялась Ридра. – Такого мне еще не предлагали. Но надеюсь, тебе не придется…

– Ты убьешь любого, кто попытается сделать мне больно. Убьешь страшнее, чем кого-либо раньше.

– Не надо…

– Ты убьешь весь «Джебель», если он захочет разлучить тебя и меня и сделать нас одинокими.

– Ох… – Она отвернулась и прижала кулак к губам. – Да уж, учитель из меня! Ты ничего не понял из того, что я… я говорила.

Удивленный голос, медленно:

– Я не понимаю тебя, ты думаешь.

Она вновь посмотрела ему в лицо:

– Но я понимаю! Мясник, я тебя понимаю. Ты поверь. Но только тебе нужно еще кое-чему научиться.

– Ты веришь мне, – твердо сказал он.

– Тогда слушай. Пока что мы застряли на полдороге. Я толком не объяснила тебе про тебя. Мы придумали свой собственный язык и на нем говорим.

– Но…

– Каждый раз, когда ты последние десять минут говорил «ты», надо было сказать «я». А всякий раз, когда ты говорил «я», ты имел в виду «ты».

Он посмотрел вниз. Потом снова поднял глаза, но не ответил.

– Когда я говорю про что-то «я», для тебя это – «ты». И наоборот. Понятно?

– Это что, одно и то же слово об одной и той же вещи? Они взаимозаменяемые?

– Да нет… хотя да, они называют примерно одно и то же. В каком-то смысле они одинаковые.

– Тогда ты и я одинаковые.

Несмотря на двусмысленность фразы, она кивнула.

– Я так и подозревал. Но ты, – он показал на нее, – научила меня. – Он коснулся себя.

– Вот почему ты не должен убивать людей направо и налево. По крайней мере, сперва надо как следует все обдумать. Когда ты разговариваешь с Тариком, я и ты все равно существуем. Когда ты смотришь на кого-нибудь на корабле или даже видишь на мониторе, я и ты никуда не деваемся.

– Мозг должен об этом подумать.

– Ты должен об этом подумать. И не только мозгом.

– Если должен, я подумаю. Но мы – одно. Больше, чем остальные. – Он снова дотронулся до ее лица. – Потому что ты научила меня. Потому что со мной тебе не надо ничего бояться. Я только сейчас научился и с другими могу ошибаться; если какой-то я убивает тебя, не подумав как следует, – это ошибка, так? Я сейчас правильно говорю?

Она кивнула.

– С тобой я не сделаю ошибок. Это было бы слишком ужасно. Я буду делать как можно меньше ошибок. А когда-нибудь научусь окончательно. – Он улыбнулся. – Правда, будем надеяться, никто не рискнет сделать ошибку со мной. А то мне такого человека будет очень жаль. Я, скорее всего, тогда тоже сделаю ошибку с ним – очень быстро и без долгих раздумий.

– Неплохо для начала, – сказала Ридра и взяла его руки в свои. – Я рада, что ты и я вместе.

Тут его руки поднялись и прижали ее к его телу, она уткнулась лбом ему в плечо.

– Я благодарю тебя, – прошептал он. – Я благодарю и благодарю тебя.

– Ты теплый, – сказала он ему в плечо. – Давай еще немножко так постоим.

Когда он ее отпустил, она сквозь голубой туман взглянула ему в лицо и похолодела.

– Мясник, что случилось?!

Он сгреб ее лицо в ладони и наклонился так близко, что янтарные волосы коснулись ее лба.

– Помнишь, я сказала, что угадываю мысли? Вот сейчас я чувствую, что что-то не так. Ты сказал, мне не надо тебя бояться, но ты меня пугаешь.

Она приподняла его голову. В глазах у него стояли слезы.

– Послушай, ты ведь испугаешься, если со мной что-то случится. А если что-то случится с тобой, страшно испугаюсь я, и надолго. Ну в чем дело?

– Не могу, – сказал он хрипло. – Не могу тебе сказать.

И она поняла, что для него, теперь так много узнавшего, это и есть самое страшное. Она видела, как он борется с собой, и сама вступила в борьбу.

– Мясник, может, я сумею помочь? Я бы попробовала проникнуть в мозг и выяснить, что случилось.

Он отступил на шаг и покачал головой:

– Не надо. Не надо так со мной. Пожалуйста.

– Хорошо, я н-не буду…

Она смутилась:

– Я т-тогда… не буду.

Смущение стало болезненным.

– Мясник… я… я не буду!

Во рту затрепыхалось подростковое заикание.

– Я… – начал он, тяжело дыша, но потом вздохнул мягче, – я давно был один и не я. Я должен еще немного побыть один.

– П-понимаю.

Возникло очень маленькое, вполне устранимое подозрение. Оно вклинилось между ними, когда он отступил назад. Такова уж человеческая природа.

– Мясник, ты что, читаешь мои мысли?

Он удивился:

– Нет. Я даже не понимаю, как ты читаешь мои.

– Ну ладно. Я подумала, вдруг ты что-то разглядел у меня в голове и испугался.

Он покачал головой.

– Хорошо. А то, черт возьми, мало приятного, если кто-то заглядывает тебе в череп. Могу представить.

– Я тебе сейчас скажу, – сказал он, вновь приближаясь. – Я и ты – одно, но я и ты очень разные. Я видел многое, чего ты никогда не узнаешь. Ты знаешь о том, что я никогда не увижу. Ты меня сделала не одиноким, немного. В мозге, моем мозге, есть много всего о том, как причинять боль, убегать, драться и – хотя меня отправили на Титин – как побеждать. Если тебе будет угрожать опасность, настоящая, когда кто-то вот-вот сделает с тобой ошибку, заглядывай в мозг, смотри, что там есть, бери, все что нужно. Прошу только – в качестве крайней меры. Сперва перепробуй все остальное.

– Как скажешь, Мясник.

Он протянул ей руку:

– Пойдем.

Она взяла его руку так, чтобы не задеть шпоры:

– Нет смысла смотреть стазисные течения вокруг их корабля, если они дружественны Альянсу. Ты и я еще немного побудем вместе.

Она шла сквозь насыщенный призраками сумрак, прижавшись плечом к его руке.

– Друг, враг… Все это Вторжение иногда кажется таким идиотским. Правда, там, где я живу, в таком духе высказываться запрещено. Здесь, на «Джебель-Тарике», вы такими вопросами не задаетесь. Завидую.