– Элизе, как и мне, нездоровилось. Ничего серьезного. Простыла немного. Скоро она снова откроет кафе. – Помолчав, Элен сменила тему разговора. – Так как нам быть с ранеными партизанами?

– В Сарла есть врач, на которого можно положиться.

– Но туда далековато добираться, особенно раненым.

Уго пожал плечами. Это не был жест равнодушия. Элен поняла: он прав. Рисковать нельзя.

Вернувшись домой, Элен с удивлением обнаружила Флоранс у плиты. Надев фартук, сестра что-то помешивала в кастрюле. Все три по-прежнему пребывали в шоке от случившегося, но каждая находила свои способы выхода. Вот и Флоранс нашла свой.

Элен решила не делать события из возвращения сестры на кухню.

– А тут вкусно пахнет, – непринужденным тоном произнесла она.

– Лук и чеснок, – ответила Флоранс.

– Что готовишь?

– Накопала пальчиковой моркови, приправила зимним шпинатом и остатками репы. Должно получиться вкусно. И добавила чуть-чуть вяленого мяса из погреба в саду.

– Отлично, – сказала Элен, растягивая последнюю гласную. Она старалась подыскать не только подходящие слова, но и подходящую интонацию голоса. – Как ты себя чувствуешь?

– Сердито.

Флоранс повернулась к ней. Глаза сестры, прежде такие мягкие и нежные, были полны гнева.

– Ох, Флоранс…

– Я уже говорила: не хочу, чтобы об этом кто-то знал. Ни сейчас, ни вообще когда-либо. Понятно? – холодно добавила она.

– Конечно.

– И я больше не буду об этом говорить ни с тобой, ни с кем-либо вообще.

Элен понимала, что черта, отделявшая боль сестры от ее внешней храбрости, совсем тонка.

– Но, дорогая, ты уверена, что тебе по силам готовить? Если боль в теле еще сохраняется, мы с Элизой сами займемся стряпней.

Флоранс встала в вызывающую позу, уперев руки в бока:

– Со мной, Элен, все в порядке. Чем еще, по-твоему, я должна заниматься? Вы с Элизой стряпухи никудышные. Не хочу сидеть голодной, помимо того что… – Элен смотрела, как сестра глотает слюну, пытаясь справиться с эмоциями. – Помимо всего прочего, – закончила фразу Флоранс и сняла с плиты сковородку.

– Позволь хотя бы тебе помочь.

– Нет, Элен. – Флоранс шумно опустила сковородку на подставку. – Я не немощная. Когда я думаю о том, о чем вообще не хочу больше думать, меня охватывает такая злость, что я не знаю, как с ней справиться. Вряд ли я когда-нибудь снова почувствую себя чистой. Но я не допущу, чтобы эти грязные скоты разрушили мне оставшуюся жизнь.

– Хорошо. Это действительно хорошо. Только не закупоривай злость в себе.

– Я не ребенок. Знаю, ты до сих пор считаешь меня маленькой, но я давно уже взрослая. Как только поспеют летние овощи, я снова наделаю консервов. Это все, что я намерена закупорить, и не в себе, а по банкам.

– Рада слышать.

– Я обязательно насушу побольше трав. Работа на огороде и на кухне приносит мне счастье. Я уже посадила много новой рассады: баклажаны, помидоры, латук и так далее.

– Замечательно.

– Упреждаю твой вопрос. Можешь быть спокойна: я не беременна.

Элен поднесла руку к губам, чтобы не вскрикнуть от облегчения.

– Элен, послушай меня. – Флоранс бросила на нее суровый, непроницаемый взгляд. – Ты не можешь постоянно за всех все решать и улаживать. Так что и не пытайся. Уймись.

Флоранс снова повернулась к плите. Элен почувствовала себя слегка уязвленной. Но сколько, оказывается, храбрости в ее младшей сестре. Она так боялась за Флоранс, но эта новая энергия, придававшая сестре силы, была несомненным шагом вперед. Было бы куда страшнее, если бы Флоранс погрузилась в уныние, поддалась чувствам слабости и беспомощности. Правда, пока еще невозможно сказать, каким станет ее состояние, когда гнев утихнет, хотя Элен догадывалась: тогда Флоранс признает, что ей нанесена ужасная травма. Возможно, тогда же у нее появится ощущение беспомощности. Однако сейчас сестра была права: работа в саду и на кухне поможет ей выправиться.

Элен поднялась к себе и там, сев на кровать, дала волю сомнениям и беззвучно заплакала. Она сама не знала, о чем плачет. Конечно же, то были слезы по Флоранс, но не только. Она плакала по жизни всех троих. По нормальному течению этой жизни, потерянному с момента вторжения нацистов во Францию. Элен плакала по переменам, над которыми они не были властны. По всем несчастным душам, кого оторвали от домашних очагов, погрузили в товарные вагоны и увезли неведомо куда. Она плакала по прекрасным маленьким радостям жизни. По миру, надеждам, доброте.

Вылив все слезы, она вытерла глаза. Не только Флоранс, они все изменились и продолжали меняться. С момента появления Томаса Элен и сама оказалась более вовлеченной в дела Сопротивления. И сейчас ей хотелось сопротивляться врагам. Делать все, что в ее силах, помогая освобождать страну от нацистов. Привыкнув опекать сестер, она даже не заметила, какими сильными они обе стали. Элиза с ее «почтовым ящиком» и постоянным риском для жизни, а теперь и Флоранс, проявляющая такую стойкость.

Питая слабую надежду увидеть Джека, Элен решила слазать на чердак, но англичанина там не оказалось. Исчез и его рюкзак. В тот жуткий день он покинул дом вместе с Виктором, чтобы увезти тела убитых, и больше не возвращался. Возможно, он ушел насовсем. Элен испытывала ощущение потери. Увидятся ли они снова? Закрыв глаза, она представляла его странную улыбку и глаза, в которых было столько тепла. От мыслей о Джеке глаза снова защипало от слез, но Элен совладала с собой и спустилась на кухню. Плачь не плачь, это не поможет.

– От Джека, случаем, не было вестей? – спросила она у Флоранс.

– Ой, забыла тебе сказать. Они с Клодом заходили. Джек забрал свой рюкзак. Он сказал, что Билл нашелся и они получили новые приказы.

– Он еще что-нибудь говорил?

Флоранс покачала головой:

– Сказал лишь, что теперь они всерьез займутся делом. Как-то так. – Флоранс почесала подбородок, затем подняла глаза на сестру; их выражение по-прежнему было непроницаемым. – Джек, он был добрым ко мне после… сама знаешь. Я серьезно. Элен, ты его обязательно увидишь. Я в этом уверена. И Элиза тоже.

– Я надеюсь. Но… дорогая… ты… – Элен по привычке озабоченно посмотрела на Флоранс. – Тебе не больно? Я имею в виду физическую боль.

– Немного.

– Тебе помочь?

– Нет, – горячо возразила Флоранс. – Я не нуждаюсь в твоей помощи. Вообще в ничьей.

В кухне появилась Элиза.

– Я и не знала, что у тебя есть пистолет, – сказала Флоранс, повернувшись к ней.

– Я тоже не знала, – добавила Элен.

– Но я рада, что ты застрелила тех подонков, – устало усмехнулась Флоранс..