Когда в какой-либо местности требовалось принять коллективное решение по тому или иному вопросу, исландцы созывали народное собрание – тинг. Все свободные люди приходили на тинг и голосовали, после чего решение принималось большинством голосов. Если же спорный вопрос касался внешней политики или жизни всего острова в целом, созывалось всенародное собрание – альтинг, на который отправляли представителя от каждой усадьбы.

Единственным, кто обладал реальной властью общенародного масштаба, был законоговоритель, которого выбирали из числа годи на трехлетний срок. Каждый год во время альтинга он должен был подтвердить свою профессиональную пригодность, встав на особый камень и прочитав по памяти третью часть всех исландских законов. Другие годи стояли вокруг и следили, не допустит ли он ошибку. Любой исландец, желавший объявить об основании усадьбы, заключении брака или делового партнерства, делал это на альтинге, в присутствии других свободных людей острова.

Способность прочитать наизусть свод законов свидетельствовала как о простоте исландского законодательства, так и о необычайно развитой памяти, которой отличались многие исландцы. Это искусство оттачивали долгими полярными ночами, когда заняться было нечем и оставалось лишь сидеть у огня и рассказывать занимательные истории. В эпоху викингов Исландия славилась своей поэзией. Скальды – странствующие поэты – умели вдохнуть жизнь в предания о героях и окрасить их яркими красками. Каждый король и каждый искатель приключений считали необходимым держать под рукой скальда, который сможет достойно воспеть их подвиги. И многие исландцы приобретали богатство и славу как поэты при дворах скандинавских вождей.

Исландия была скудна ресурсами, но исландское общество было по-своему уникальным – и именно таким, создать которое могли только викинги. Поскольку не до каждого поселения можно было добраться по суше, единственным способом поддержания связи и чувства общности кое-где оставались морские переходы. Жизнь на острове была, без сомнения, суровой, но сама идея самоуправления привлекала очень многих. Даже самый низкородный викинг из Норвегии или Ирландии мог получить здесь земельный надел и жить как ярл, не рискуя жизнью и здоровьем в битвах со свирепыми кельтами или англосаксами. И население новооткрытого острова быстро росло.

Через полвека после того, как на побережье Исландии высадился Ингольф Арнарсон, численность ее жителей достигла десяти тысяч, а свободной земли не осталось. Новые поселенцы, в первую очередь изгнанники из Норвегии, продолжали прибывать, но остров отчасти утратил свою прежнюю привлекательность. Многие стали вновь украдкой поглядывать на море и отходить все дальше от берегов – в надежде на новые открытия. Поползли слухи о том, что далеко на западе за туманами скрывается какая-то неизведанная земля. Вдобавок, всегда находились такие свободолюбцы, которым было тесно даже в таком прогрессивном обществе, как исландское. И этих искателей свободы тоже манил к себе запад.

Острова, что лежали дальше к северо-западу, были открыты тем же способом, что и сама Исландия. Предание гласит, что первым викингом, увидевшим издалека эти новые земли, был норвежец Гуннбьёрн Ульвссон. По пути из Норвегии в Исландию он угодил в бурю и после долгого плавания заметил неизвестные ранее скалистые острова, которые и назвал в свою честь – Гуннбьёрновыми шхерами. Кроме того, ему показалось, что еще дальше на западе находится более просторный массив суши. Гуннбьёрн повернул обратно и рассказал дома о своих находках, но те никого не заинтересовали: в Исландии пока еще хватало свободной земли.

Прошло около века, прежде чем викинги решили, что в Исландии началось перенаселение (по крайней мере, по их собственным меркам). И в 978 году исландский мореплаватель Снэбьёрн Боров решил пройти тем же путем, что и Гуннбьёрн, в поисках таинственной новой земли. Собрав команду, он достиг Гуннбьёрновых шхер и, к своему удивлению, обнаружил, что те уже заселены, хоть и неплотно. Снэбьёрна опередили другие викинги, которым было тесно в Исландии[115]. Они-то и подтвердили, что на западе действительно есть какая-то большая земля.

Настойчивость Снэбьёрна принесла плоды: через несколько дней плавания он достиг восточных берегов Гренландии – огромного вулканического острова, что превосходил размерами Скандинавию. Снэбьёрн основал здесь колонию, но почти сразу же случилась беда. Место, которое он выбрал, было непростым: Восточное побережье Гренландии вообще малопригодно для проживания. Но настоящей причиной катастрофы стали ссоры и стычки между колонистами. Во время одной из таких стычек, вспыхнувшей по неизвестному поводу, обе стороны схватились за оружие, и Снэбьёрн был убит в драке. Без предводителя колония быстро погибла, и только двое выживших вернулись в Исландию.

Но несмотря на чудовищный провал, которым обернулась попытка колонизации Гренландии, путешествие Снэбьёрна доказало, что новая земля на западе есть и исландцам под силу до нее добраться. Вторая попытка состоялась лишь четыре года спустя. В этот раз экспедицию возглавил пылкий норвежец по имени Эрик Торвальдссон, более известный как Эрик Рыжий. Казалось, будто безрассудство текло у него в крови. Его отец, Торвальд, был изгнан из Норвегии за непредумышленное убийство, а Эрик продолжил семейную традицию: несколько лет спустя он тоже «кого-то убил» и был осужден и отправлен в изгнание. Бежав в Исландию, он занял участок земли на Северо-Западном побережье – в надежде, что ему удастся здесь осесть.

Однако неприятности, похоже, шли за ним по пятам. Рабы из его усадьбы нечаянно вызвали оползень, повредивший имущество его соседа. Тот потребовал компенсации; разразилась ссора, Эрик опять убил человека (носившего прелестное имя «Эйёльф Грязный») и снова был вынужден бежать. Он поселился на одном из островков у побережья Исландии – подальше от родичей Эйёльфа, которые жаждали его крови. Но и на новом месте ему не повезло. Вскоре Эрик снова затеял ссору и на этот раз убил не только соседа, но и его сыновей, за что был приговорен к изгнанию на три года[116].

Изгнанный отовсюду, откуда только было возможно, Эрик понял, что остается только лишь искать новые земли – и желательно такие, где нет никаких законов. Поразмыслив, он купил корабль Снэбьёрна, нанял в проводники тех двоих, что пережили первый поход в Гренландию, и отправился на запад. Морякам из команды Снэбьёрна удалось повторить предыдущий маршрут, и все три года своего изгнания Эрик потратил на исследование побережья и поиски подходящего места для колонии. Обогнув скованную льдами южную окраину того, что теперь называется мысом Прощания, он обнаружил на Западном побережье, примерно на одной широте с Исландией, два фьорда, пригодных для заселения. По-видимому, Эрик не знал, что новая земля – это не материк, а большой остров: льды помешали ему обойти Гренландию кругом. Однако он заметил, что здесь не водилось хищников – ни людей, ни животных[117].