— Тот, что в запасе, ты проспала. А в лицее завтра всё начинается: заселение, речь руководства, получение формы и учебников.

— Я тебя отвезу, конечно.

— А я? Мне с тобой поехать? — спросил маркиз. — Всё же я твой отец, наверное нужно что-нибудь и от меня.

— Нет, — помотал головой мальчишка. — Тебе не надо. Эрика как твой представитель и ответственное за меня лицо уже всё сделала. Просто я хочу, чтобы она завтра... — Тут его лицо неожиданно зарумянилось, и он уткнулся в тарелку.

— Чтобы она что? — мягко подтолкнул его отец.

— Ну... Она такая красивая, и вообще. Я хотел, чтобы парни ее увидели.

— То есть ты собрался ею похвастаться перед лицеистами, чтобы они позавидовали? — взлетели брови у его сиятельства, а я прикусила уголок салфетки, чтобы не засмеяться.

Лексинталь побагровел от смущения. Но взял себя в руки, выпрямил спину, вскинул голову и ответил:

— Да! И что? Я горжусь ею, она самая лучшая. И да, пусть завидуют, что у нас она есть.

— Нет-нет, я ничего... — сдавленно попытался ответить маркиз.

— Ой, отец, вот не надо! — прозвенел голос парнишки, понявшего, что над ним посмеиваются. — А то я не знаю, как ты сам ею хвастаешься перед коллегами и как дразнишь герцога Антиона, что не отдашь ему Эрику.

— Я не... — пришла очередь отца смущаться.

А я не выдержала и прыснула от смеха.

— Эрика! Эри! — воскликнули оба потомка ди Кассано.

— Я к вам обоим тоже очень привязалась, — сквозь выступившие от смеха слезы выдавила я. Отпила воды, чтобы успокоиться, и спросила: — Лекс, есть какие-нибудь пожелания к моему внешнему виду?

— Красивый наряд, чтобы — ух! Драгоценности. Прическа. Пусть обзавидуются, — предвкушающе улыбнулся он.

Утром следующего дня я была хороша до невозможности. Эдакая прелестная воительница с высокой прической, на которой крепилась шляпными булавками[2] маленькая изящная шляпка с вуалью. Волосы мои, конечно же, оставались седыми. Я давно смирилась с невозможностью покрасить их, но благодаря регулярному ополаскиванию и процедурам в салоне госпожи Дедалии они были словно белый искристый снег. Блестящие, гладкие и шелковистые. Так сразу и не сообразишь, что это седина.

Погода еще позволяла обойтись без теплых плащей, но и в одном платье было бы зябко. Поэтому я выбрала в качестве наряда пышную шелковую юбку с вышивкой по подолу, облегающую кружевную блузу и поверх короткий бархатный долома́н[3], расшитый золотой каните́лью[4] и с маленькими эполе́тами[5], с которых свисала бахрома.

Вид у меня получился одновременно изящный и лихой. Тончайшие тугие перчатки и короткие ботиночки на каблуках завершили образ.

— Какая же вы красавица! — умилилась Мона, рассматривая плоды трудов своих. Это ведь она делала мне прическу и помогала одеваться. — Лицеисты-старшекурсники шеи посворачивают.

— А так им и надо, — хихикнула я.

О мальчишках-старшекурсниках у меня сохранилось не самое хорошее впечатление.

— О-о-о... — застонал от восторга Лексинталь, когда я спустилась в холл.

Мы успели позавтракать ранее и отправились переодеваться перед отбытием.

— Волнуешься? — спросила я его.

— Уже нет, — помотал он головой. — Теперь я в предвкушении.

— Думается, мне тоже стоит поехать с вами, — мрачно промолвил маркиз, которого я сначала не заметила, так как он стоял в тени колонны.

— Зачем? Я справлюсь, ваше сиятельство.

— Не сомневаюсь, только... — Его взгляд обежал меня с ног до головы.

— Отец, езжай на работу, — с нажимом сказал его отпрыск. — А Эрику я забираю.

— Вот никакого почтения к родителю. А может, я переживаю, — шагнул к нам этот самый «родитель».

— Да ничего с ней не случится, — непонятно ответил Лекс. — Похвастаюсь чуток и верну в целости и сохранности.

— Лексинталь? — склонила я голову набок и выразительно изогнула бровь.

— Папа боится, что тебя уведут, — громким шепотом поведало мне наглое дитя.

— И ничего я не... — повелся на провокацию лорд Риккардо.

И это — гроза ментальных преступников? Глава отдела тяжких правонарушений?

Я улыбнулась.

— Ну ладно, да, боюсь, — рассмеялся тот и развел руками. — Леди Эрика восхитительно хороша. Лекс, мальчик мой, тебе удачи. Ты сильный и со всем справишься. И помни, здесь твой дом, а мы с Эрикой тебя любим.

— Я знаю, пап, — подошел к нему парнишка и неловко обнял. — Спасибо. Ты... В общем... Береги себя и ее. Я буду приезжать к вам в выходные дни.

Ди Кассано попрощались, и мы с юным лицеистом отправились к экипажу. Нас как обычно сопровождал Гайрас. А маркиз лично помог мне подняться по ступенькам и усесться. Наклонился и поправил подол юбки.

— Эрика, в отдел сегодня не приезжайте. Заканчивайте приготовления к балу. А меня не ждите, мне нужно многое успеть сделать, так что я или приеду совсем поздно, или заночую там.

— Хорошо, — кивнула я, поняв, о чем он. Если собирается сопровождать меня в Приграничье, то необходимо перед отъездом уладить множество рабочих вопросов. — Но вы лучше всё же приезжайте поспать нормально дома. Я хоть и выклянчила для вас в приемную диванчик, но он неудобный для сна. Анри жаловался.

[1] Арманья́к — крепкий спиртной напиток, производимый путем дистилляции белого виноградного вина.

[2] Шляпные булавки — традиционно женский аксессуар, булавка с декоративной головкой, служащая для крепления шляпки к волосам или декоративных элементов (лент, цветов) к шляпке. Длинный (10-20 см) заостренный негнущийся стержень с декоративным навершием пронзал прическу и выходил с другой стороны тульи шляпки. На заостренный конец булавки надевался предохранитель.

[3]Долома́н (долман, венг. dolmány) — короткая (до талии) однобортная куртка со стоячим воротником и шнурами. Была частью гусарского мундира.

[4] Каните́ль — тонкая металлическая (обычно золотая или серебряная) нить, употребляемая для вышивания.

[5] Эполе́т — (фр. épaulettes. букв. «плечики» от épaule «плечо»), наплечник, наплечье — наплечные знаки различия военных чинов и воинского звания на военной форме.

Кивнув, что услышал меня, лорд снова обратил взор на сына:

— Удачи! Заведи новых друзей.

Мы отъехали. Как только поняла, что маркиз нас не услышит, я добавила:

— Но не давай спуску наглецам. Только по-нормальному. Вы хоть и все аристократы, но с оружием поаккуратнее. И помни, чему тебя учили я, Арно и господин Фуарье.

— Я помню, Эрика. Не беспокойся. Не показывать слабость, поставить себя сразу и отстаивать свою позицию. Как поведется с начала — так и будет. Не прогибаться. Не сдаваться, а если ввязался в бой, то драться до последнего и хоть зубами, но загрызть.