— Надо мне было убить его. — сказал я Финану. — просто чтобы досадить Этельстану.

— Прибавь его к списку тех, кого надо убить. — предложил Финан, протягивая мне кусок размокшего хлеба, Я покачал головой, но от фляги с элем не стал отказываться.

— Эль последний. — предупредил Финан.

Я отпил половину и вернул ему флягу.

— А еда?

— Десяток заплесневелых хлебов и немного сыра.

— Боги нас любят. — кисло ответил я.

— Так куда мы идем, господин? — спросил он.

— Отправь двух разведчиков к северу. Пусть посмотрят, вдруг те ублюдки все еще где-то поблизости.

— Ну, а что сели так?

На минуту я смолк. Часть меня, полная ярости, рвалась на север, жаждала вонзиться в сердце армии Скёлля, разыскать его и отомстить, но это было безумием.

— Мы идем на восток. — наконец произнес я.

— К Эофервику?

Я кивнул. Нужно было найти Сигтрюгра, вместе мы отомстим за Стиорру.

— Значит, возвращаемся на дорогу?

— Нет.

Возможно, дорога и сеть скорейший путь на Эофервик, но в данный момент и мои люди, и наши кони нуждались в тепле, пище и отдыхе. Ничего этого на болотах нам не найти, но война завела нас в богатый край, где, как я знал, мы найдем имение, которое и обеспечит нас Всем, что нужно. Прошлой ночью мы прошли мимо одной такой фермы, но она была мелкой, да и люди Скёлля, думаю, сейчас уже ободрали то имение начисто.

— Знает ли кто-то из наших здешнюю местность?

— Нет, не знает никто.

— Значит, мы заблудились. — сказал я.

Финан повернулся и кивнул на юг.

— Меймкестер, должно быть, где-то там.

— Мне нужно идти домой. — резко ответил я. — поэтому, когда вернутся разведчики, мы поскачем к востоку. Дальше сами найдем дорогу.

— А эти двое? — Финан указал на мертвых пленников.

— Бросим здесь, пусть ублюдки сгниют.

Сквозь пелену непрекращающегося дождя Финан пристально смотрел на север.

— Судя по тому, что я слышал, этот Скёлль — безумный ублюдок, и он станет нам метить за сына. Он пойдет за нами.

— Когда мы уезжали, его сын оставался жив. — сказал я.

— Ты унизил мальчишку. Ты забрал его меч.

Я думал, что оставил Анкера умирающим, но теперь мне пришло в голову, что возможно, он просто был оглушен. Потерял много крови, но раны на голове всегда кровоточат сильно.

— Шустрый парень. — ответил я. — не споткнись его лошадь, пел бы ты сейчас по мне похоронную песнь. По мне и Стиорре.

— Мы сложим песни о ней, господин. — сказал Финан.

Я молча смотрел на север. Серый день с серым дождем и серыми облаками, Я вспомнил свой первый порыв — погнаться за Скёллем, и думал, что может быть Финан прав, и Скёлль чувствует то же самое и собирается скакать на юг, чтобы отомстить за сына. Но два наших разведчика вернулись и сказали, что ничего не заметили. Казалось, Скёлль оставил преследование, норвежцы идут домой, и потому мы отправились в противоположную сторону — не спеша скакали к постепенно светлеющему горизонту, туда, где из туч поднималось солнце.

Дождь не переставал, но теперь превратился в унылую морось, Я послал вперед больше разведчиков и велел искать не только любой признак врага, но и какое-нибудь поселение. Утром прискакал Эадрик, он нашел подходящее место, в плодородной долине к югу от нас. Мы ехали вдоль извилистого потока сквозь густой лес.

— Это там, господин, за холмами. — указал он в южную сторону. — Там, по меньшей мере, три дома, И большие.

Мы позвали других разведчиков, развернулись и последовали за Эадриком через пологие холмы вниз, в долину с богатым пастбищем. Как и говорил Эадрик, там стояли три дома. Все обнесены частоколом, и от всех трех крыш к низким тяжелым облакам поднимался дым.

Берг направил ко мне своего коня.

— Хочешь, чтобы мы опять перепрыгнули через забор, господин? — он указал на ближайший дом.

— Нет.

Я пришпорил Тинтрига, Вряд ли нам понадобится сражаться. За забором, до которого теперь осталось меньше полета стрелы, не видно мужчин, значит, в доме мало людей. Возможно, мужчины из этой долины ушли со Скёллем, но я в этом сомневался. Если так, они бы уже вернулись, однако, из-за ворот имения никто за нами не наблюдал. Дым очага оставался единственными признаком жизни.

— Они не будут нам рады. — сказал я Бергу. — но если не могут обороняться от нас, то откроют ворота.

Они отворили и не были рады, В доме жили датчане, но из всей семьи — только женщины, их дети и три старика. Нам сказали, что хозяин имения ушел к югу с остальными мужчинами этой долины.

— В Мерсии сейчас легкая добыча. — сказала нам Вибург, хозяйка дома. — мерсийцы дерутся друг с другом, а мы пользуемся этим как можем. — Она посмотрела, как я оглядываю дом. — Как и вы. — добавила она с горечью. — Кто вы?

— Путешественники. — ответил я. — Сколько ваших мужчин уехали на юг, в Мерсию?

— Двенадцать, Может и больше, сели люди из-за холма решили присоединиться.

— Они поехали в Меймкестер?

— Это новый мерсийский форт?

— Да.

— Мой муж не дурак. Нападать на форт он не станет, но в ближайших деревнях найдется, чем поживиться, Они нападают на нас, мы на них.

— Угоняете скот?

— Скот, овец, рабов, все, что можно съесть или продать.

— Если вы собираетесь на Йорвик. — спросил я, используя датское название. — по какой дороге пойдете?

Женщина рассмеялась.

— У нас нет никаких дел в Йорвике! Я не знаю ни одного, кто хоть раз там бывал. Для чего нам туда идти? Они все там для нас чужаки. Кроме того. — она зло взглянула на крест Финана. — они там еще и христиане.

— Вы не любите христиан?

— Они пожирают младенцев. — она коснулась висящего на шее молота. — это Всем известно.

Младенцев нам есть не пришлось — она накормила нас рагу из баранины с овсяными лепешками, правда, пришлось подождать, пока слуги приготовят еду. Хозяйка, конечно, ворчала, что нас так много, но кладовая у нее была хорошо наполнена, и она знала наверняка, что муж привезет из Мерсии еще еды. Женщина была пухленькая и шустрая, она смирилась с нашим присутствием и ей хватило ума понять, что, если с нами хорошо обращаться, мы ответим любезностью на любезность.

— Вы нас удивили тем, что пришли с холмов. — призналась она мне после наступления темноты. — Не многие ходят этим путем! А если кто-то идет к нам с юга, мы получаем предупреждение.

— Вы хорошо тут устроились. — заметил я.

— Немногие знают, что мы здесь. Живем сами по себе.