Со времен Люблинской унии началось более широкое влияние Польши на Западную Русь. Особенно важны в этом отношении те статьи унии, которые разрешали полякам приобретать имения в Великом княжестве Литовском и занимать там государственные должности. Еще успешнее начало распространяться ополячение высших классов собственно в Юго-Западной Руси, которая была непосредственно присоединена к Польше.

Соединению Западной Руси с Польшею недоставало внутренней, более прочной основы. Главным препятствием к тесному сближению обеих народностей, польской и русской, послужило различие вероисповеданий; католическое духовенство никак не могло отказаться от попыток вытеснить греческую религию из русских областей, что в последних возбуждало неудовольствие против правительства и вообще мешало делу соединения. В правление Ягеллонов попытки эти были довольно слабы, а при последних государях этого дома почти прекратились. Но в конце XVI века, когда в Польше утвердились иезуиты, вражда между католиками и православными возгорелась с новою силой.

В то время религиозное движение, возбужденное успехами Реформации, охватило всю Западную Европу, и Иезуитский орден был призван в Польшу, собственно, для борьбы с протестантизмом.

Из Германии Реформация в первой половине XVI века проникла в Польшу и Литву и сделала здесь быстрые успехи, чему много способствовали веротерпимость двух последних Ягеллонов и обычай богатых дворян ездить за границу для своего образования. Во второй половине XVI века большинство сенаторов состояло из диссидентов (т. е. из протестантов и православных). Епископ виленский Валерьян Протасевич первый призвал в Литву иезуитов для борьбы с Реформацией (1569); они учредили в Вильне свое общество или коллегию и при ней школу. Спустя десять лет из этой школы образована Виленская академия, т. е. высшее училище, имевшее право выдавать своим воспитанникам ученые степени: бакалавров, магистров, лиценциатов и докторов философии и теологии. Первым ректором ее был знаменитый польский иезуит Петр Скарга. Между тем иезуитские коллегии с их школами распространились уже по многим городам Западной Руси; епископы и католические магнаты щедро наделяли их богатыми имениями и капиталами. Своими сочинениями, проповедями, публичными диспутами и частными беседами иезуиты, искусные в диалектике, скоро взяли верх над диссидентским духовенством. Протестантство не имело здесь прочных корней в народе, притом оно распалось на разные враждебные друг другу секты (лютеран, кальвинистов, ариан и пр.). Главные усилия иезуиты, по своему обычаю, обратили на знатные, влиятельные фамилии, и эти усилия увенчались полным успехом. Так, например, Николай Черный Радивилл был самым деятельным вождем протестантизма в Литве, а сын его Николай Сиротка является уже усердным католиком.

Ведя борьбу с протестантами, иезуиты в то же время обратились против греческого исповедания: они привлекали в свою школу русскую молодежь и воспитывали ее в духе католического учения, а духовенство русское старались унизить и мешали его образованию. Правительство оказывало деятельную помощь иезуитам; с особенною ревностью помогал им преемник Стефана Батория недальновидный Сигизмунд III (1587–1632) из шведской династии Ваза, у которого преданность католической Церкви доходила до фанатизма. Католицизм начал мало-помалу распространяться в русских областях, подчиняя себе преимущественно высший класс населения. Русские вельможи долгое время служили главною опорой православия, но потомки их, усвоив нравы польской аристократии и опасаясь лишиться старосте и сенаторства, довольно легко оставляли религию своих предков, так что в конце XVI века уже значительная часть их исповедовала католицизм. Но еще большинство западнорусской шляхты, горожане и весь низший класс населения упорно держались своей старой религии.

Значительную помощь Греческой Церкви в борьбе с ее врагами оказали братства: так назывались издавна существовавшие в Западной России общества, основанные с целями благотворительными и религиозными. Они составлялись преимущественно горожанами и во второй половине XVI века получили определенное устройство, а именно: члены братства выбирали себе старших, вносили деньги в общую казну, собирались в известное время и пр. В церковном отношении восточные патриархи предоставляли им многие права и привилегии (например, право обличать отклонившихся от устава православия и даже право отлучать от Церкви). Они заводили школы на свой счет для православных детей всякого звания, госпитали для больных и типографии для печатания книг на славянском и греческом языках. Самые знаменитые братства были: Львовское в Галйции, Виленское в Литве, Луцкое на Волыни и Богоявленское в Киеве.

Недовольные медленными успехами католицизма в русских областях, иезуиты для среднего и низшего класса возобновили мысль о церковной унии, т. е. о соединении Греческой и Латинской церквей под верховною властью римского папы, причем первая сохраняла свои обряды и богослужение на славянском языке. Попытка к этому соединению была произведена еще в XV веке (на Флорентийском соборе 1439 года), но не имела успеха.

Между иезуитами с особенною ревностью начали хлопотать об унии Петр Скарга и Антоний Поссевин[66].

Они нашли себе сочувствие даже в некоторых православных епископах. Последние уже давно тяготились своим невыгодным положением в Польском государстве и добивались тех же прав, которыми пользовалось высшее католическое духовенство (например, права заседать в польском сенате наряду со светскими магнатами).

Делу унии много содействовало расстроенное состояние западнорусской иерархии после ее отделения от московской. Короли раздавали высшие духовные должности по своему произволу; в епископы и настоятели монастырей назначались большею частью лица светские из дворянских фамилий, не приготовленные к исполнению духовных обязанностей и желавшие только пользоваться богатыми церковными имениями. Раздоры между братствами и высшим духовенством еще более увеличили неустройства Западнорусской Церкви. Одним из замечательных иерархов Западной Руси в конце XVI века был Кирилл Терлецкий, епископ луцкий и острожский, потомок знатной фамилии и человек честолюбивый; он привык окружать себя роскошью и жить настоящим магнатом. В начале своей епископской деятельности Терлецкий явился усердным защитником православного духовенства от светских властей; патриарх константинопольский Иеремия, посетивший Юго-Западную Русь в 1589 году, возвел его в сан экзарха. Тогда же Иеремия отрешил киевского митрополита Онисифора (потому что он был из двоеженцев), а на его место посвятил Михаила Рагозу. Луцкий староста Семашко (перешедший из православия в католичество) начал ревностно преследовать Терлецкого: подверг его заключению, морил голодом, наносил разные оскорбления. Униженный епископ не мог нигде добиться правосудия. Тогда его привычка к роскошной жизни и любовь к почестям не устояли против испытаний: он заключил мировую с Семашко; преследования прекратились, и с этих пор Кирилл является деятельным поборником унии. Самый усердный защитник православия князь Константин Острожекий вначале думал, что покровительство папы может избавить Православную Церковь от польских притеснений и прекратить беспорядки в иерархии. Так думали и многие другие, пока надеялись сохранить в чистоте греческие обряды и пока не убедились в истинном значении унии (как переходной ступени к латинству).