Такое положение дел пугало командира полиции. Затишье перед бурей? Или  «невидимки» залегли на дно из-за введённого военного положения на Севере империи? Все же испугались? Чего ждать? 

Отсутсвие информации раздражало и нервировало. Диннар внутренним чутьем понимал, что, несмотря на все отчеты вместе взятые, ситуация с «невидимками» очень серьезная.

В дверь кабинета громко постучали, прервав тяжёлые размышления командира Роннигуса.

— Войдите, — сдержанно разрешил Диннар.

Вошёл его личный секретарь с конвертом на подносе. 

— Командир, вам послание.

— От кого? 

— Мальчонка передал. 

— Ребёнок? — удивлённо вскинул бровь  Диннар и протянул руку. — И где он? Как попал в отделение? Приведите- ка его ко мне.

— Шустрый оказался. Словно из-под земли появился. Уже и след простыл, — сконфуженно признался секретарь, пряча от неловкости глаза.

— Это вы мне про полицейское отделение сейчас говорите? — нахмурился недовольно Диннар. — Кто на пропускном пункте сейчас?

— Дорнис, командир.

— В карцер его на трое суток, — жестко произнёс Диннар. — Замените его на Трениса.

— Есть, командир, — секретарь от стыда не знал куда глаза деть.

Секретарь вышел, а Диннар осторожно вскрыл белый конверт без адресата, достал письмо  и удивлённо уставился на написанную абракадабру. 

В послании было всего несколько предложений, но мужчина был в недоумении, как их прочитать.  Покрутил письмо в пальцах и почему- то неожиданно вспомнил, как дурачился в молодости с друзьями, когда они шифровали послания, и пригляделся к абракадабре повнимательне. Заинтригованный встал и медленно пошел в туалетную комнату при кабинете, в которой было зеркало.

Приставив письмо к зеркалу, Диннар прочитал:

«Животные впали в спячку. Бурундуки делают запасы орехов в корнях и валежниках. Кедровки улетают на юг приучать птенцов к орешкам. Не все орешки будут съедены, часть должна прорасти».

Командир полиции задумчиво смотрел на послание, отражающееся в зеркале. Значит, неожиданный помощник и сейчас о чем-то предупреждал. О чём-то очень серьезном и опасном, иначе не отправил бы послание, не стал бы так сильно рисковать.

Несколько месяцев назад подобное письмо предотвратило страшную трагедию, которая могла случиться с приютом Мадлен. Только в тот день Диннар нашёл письмо у себя в кабинете  дома, в который зашёл, услышав шум разбитого стекла.

Посредине кабинета лежала разбитая ваза, а на столе белел конверт.

«Там, где кукушки оставляют птенцов, сегодня появятся коршуны, чтобы сыграть свою роль орудия отбора» — прочитал он в письме.

Тогда послание не было зашифровано «абракадаброй» — видимо, доброжелатель лично доставил его, без посредников, которые могли заглянуть в конверт.

В тот поздний вечер Диннар мгновенно понял о чем речь и пришел в ужас, понимая, что от его промедления зависят многие детские жизни и жизнь любимой старшей сестры.

Было спасено много жизней, и, если бы не предательство Мариссы, то и помощь Елении не понадобилась бы, и все спаслись бы только благодаря посланию неизвестного доброжелателя. Выходит, о Мариссе он не знал, иначе предупредил бы. 

— Значит, затишье перед бурей, — задумчиво пробормотал командир Роннигус.

***

У Диннара и Мадлен состоялся серьёзный разговор относительно безопасности приюта. Они изучали документы, связанные с новой системой магической безопасности для приюта, предложенную лучшими мастерами империи по установлению защиты. О прежней защите, к сожалению, «невидимкам» стало все известно, и теперь ее необходимо усилить и поменять.

— Все, давай передохнём, — устало произнёс Диннар, вставая из-за стола. — Голова кругом от этих схем, магических потоков и лучей.

Мужчина подошёл к окну полюбоваться на раннюю зиму, которая на Севере Ровении приходила раньше, чем в других районах империи, и с удивлением увидел следующую картину. 

Примерно тридцать детей от мала до велика, начиная с четырехлетней Олии и пятилетнего Рамира и заканчивая семнадцатилетними Марком, Лидией, Мирой, Намией, одетыми в тёплые вещи и шапки, стояли во дворе приюта в нелепых позах, не шевелясь, а между ними ходила худенькая невысокая девушка без головного убора, в волосах которой играло солнышко, и хитро посматривала на детей. Из всех детей двигалась она одна, и в девушке Диннар признал Елению.

Еления остановилась около одного из детей и легко  дотронулась пальчиками до  плеча парня лет четырнадцати. Тот неожиданно для Диннара стал прыгать на месте, высоко поднимая колени, и громко орать. Заинтригованный командир полиции приоткрыл окно, чтобы услышать громкое:

— Грррах! Грррах!

Потом Еления громко выкрикнула: 

— Ринальд, это горный грахинус!

Парень остановился, счастливо улыбаясь. 

— Верно, Ель! Опять угадала! — счастливо проорал Ринальд и радостно закружился вокруг себя.

Девушка дотронулась до маленькой девчушки, и та принялась плавно махать руками и бегать на цыпочках , гордо вытягивая голову. 

— Это благородная церна, Лари, — улыбнулась Еления, и Лари радостно рассмеялась, кивая. 

— Это во что играют дети? — с любопытством поинтересовался Диннар у сестры, которая тоже подошла к окну и с улыбкой наблюдала за подопечными.

— «Море волнуется», — ответила Мадлен.— Еления придумала. Она, вообще, столько знает интересных игр! И постоянно играет с детьми, — с удовольствием произнесла молодая женщина.

— Да ты в восторге от неё, — повернулся мужчина к сестре и с удивлением посмотрел на ее улыбающееся лицо. 

Мадлен ответила задумчивым взглядом. 

— Иногда я думаю, что моей дочери или сыну могло бы быть примерно столько же лет, как Елении, или Намии, или Марку, если бы...

Послышался весёлый детский смех за окном, и Мадлен осеклась. Уже невидящим взглядом смотрела она на детей, играющих в снежки и кричащих от восторга, и видела перед собой красивое и мужественное лицо своего жениха — сержанта полиции Мартина Эгиннуса. Серые родные глаза с нежностью смотрели на нее, а губы насмешливо улыбались. Мартин всегда подтрунивал над ней, а из-за того, что она могла перевоплощаться в Фурию, называл Мадлен «своей ужасной старушкой».