– А чего, он классный… И богатый опять же… Только неговори, что это для тебя роли не играет. Это так элементарно – богатый лучше,чем бедный. У тебя бедный на примете есть?

– Нет.

– Выбора делать не нужно?

– Нет.

– Вот и живи спокойно. Давно известно, что лучше иметьмужа богатого и здорового, чем бедного и больного. А уж если этот богатый и здоровыйеще и любимый, так вообще… Не дергайся, в тебе почему-то очень сильны этисоветские представления о том, что иметь деньги стыдно.

– Ерунда, ничего не стыдно, если они не краденые.

– Вот и умница. На свадьбу не забудь позвать.

– До свадьбы еще дожить надо.

– Доживешь, куда ты денешься! Ладно, я пошла. Слушай, аэтот Рейли правда жутко талантливый, так здорово пишет! Лучше Дэна Брауна и неменее интересно.

– И уж точно лучше, чем Алена Мылова. Мы расхохотались.

Как странно, думала я, застряв в пробке по пути домой, всеговорят мне, что у меня счастливый и влюбленный вид, что глаза сияют, но я ведьлюблю мужа графини, когда думаю о нем, редко, но все же, у меня обрываетсясердце, когда вспоминаю его взгляд там, в парижском кафе, его голос, руки… Ноон побоялся, струсил… И теперь у меня все по-другому. Эту любовь надо забыть. Аразве можно забыть непрожитую любовь? Нужно! Необходимо! Игорь, он такой… Якак-то проснулась от взгляда. Глянула из-под ресниц, а он приподнялся на локтеи смотрит на меня, а в глазах такое… Да ради этого можно все забыть… Все? Все,кроме непрожитой любви… Она будет как заноза в сердце, как осколок снаряда… Ноя где-то читала, что нередко осколок снаряда может всю жизнь быть у человекавнутри, почти не причиняя беспокойства, он зарастает тканями, он практическинезаметен, о нем забывают… Может, и с непрожитой любовью так?

Дай Бог! Я хочу быть и стареть рядом с Игорем… Я егопо-своему люблю… Мне с ним хорошо… И сегодня я приготовлю ему сказочный ужин.Сделаю сюрприз. Если, конечно, не проторчу весь вечер в этой окаянной пробке! Ксчастью, она вдруг начала рассасываться. Я поехала не домой, а в супермаркет. Яхотела испечь ему свои пирожки, но с тестом могу не успеть, поэтому тестокупила готовое, ничего, сойдет, оно отличное, не хуже моего.

Весь вечер я провозилась на кухне, стол накрыла в комнате,хотела поставить свечи, а потом решила, что это уже как-то пошло. Романтическийужин со свечами? Нет, просто хороший вкусный ужин для усталого мужчины. Иголодного. Я чуть мысленно не добавила «любимого»… А хотелось бы мне накормитьужином мужа графини? Не знаю… Хотя, что я вообще о нем знаю? Что он превосходностреляет? Но вряд ли он будет из ревности стрелять в меня или в Игоря! Смешно,ей-богу. Пусть его кормит итальянскими блюдами его графиня в твидовом пиджаке.

Но труды мои пропали даром. В половине десятого Игорьпозвонил:

– Фаинка, ты не очень обидишься, если я не приеду?

– Что-то случилось?

– Ничего, кроме работы. Но я освобожусь не раньше, чемчерез два часа. Будет уже поздно… Лучше я утром заскочу к тебе.

– Как хочешь.

– Да я хочу больше всего на свете оказаться рядом стобой, но дела… Не справляюсь. Я слишком расслабился в какой-то момент, многоеупустил и сейчас, перед концом года, должен наверстать. Прости.

– Уже простила. Ты что-нибудь ел?

– Да. Мы тут заказали ужин в офис.

– Тогда доброй ночи.

– Я люблю тебя.

И он сразу отключился, чтобы зря не ждать ответного: «Я тебятоже».

Дабы труды мои не пропали даром, я позвонила соседке.

– Мария Ипполитовна, вы ужинали?

– А что?

– Да вот, приготовила ужин, а Игорь не смог приехать,может, вы разделите со мной эту скорбную трапезу? Есть жутко хочется, а однойкак-то кисло… Я и стол уж накрыла!

– А у меня в гостях Тамара Дмитриевна Шувалова. Ничего,если мы вместе зайдем? Мы, правда, уже поели, но за компанию можно и повторить…

Я испугалась. Но, с другой стороны, рано или поздно я должнабыла встретиться с его матерью. Может, я что-то еще пойму о нем?

– Мария Ипполитовна, можно один конфиденциальныйвопрос?

– Разумеется, дружочек!

– Тамара Дмитриевна в курсе?

– Насколько я поняла, нет.

– Вот и чудесно, мне будет легче.

Дамы появились через двадцать минут. В отличие от МарииИпполитовны, Тамара Дмитриевна ничем не напоминала английскую леди. Это былатипичная дама-шестидесятница. Довольно небрежно причесанная, с прокуреннымголосом, правда, хорошо и дорого одетая. Вероятно, в молодости онасочувствовала диссидентам, слушала «Голос Америки», говорила оченьбезапелляционно на все темы, но у нее было неплохое чувство юмора. Игорь мнемало о ней рассказывал. Такие дамы всегда интересуются политикой, неизменно инещадно ругают любую власть, и нет для них слаще темы, чем разговоры о том, каквсе у нас плохо. Правда, Мария Ипполитовна не очень-то жалует подобные беседы,а я про себя таких дам называю «пикейными жилетками». Помню, когда я жила уотца, а он еще не уехал в Италию, у него был день рождения, и собраласькомпания, где было три или четыре таких дамы. Отец тогда все пыталсяпереключить их на что-то другое, но тщетно. И он шепнул мне: «Бамбина, прошутебя, никогда не становись такой, как эти злые тетки».

– Фаина, ведь это вы работаете у моего сына?

– Да, Тамара Дмитриевна.

– Ну и как у вас идут дела? Игорь мне никогда ничего нерассказывает.

– Дела идут, и даже неплохо. Игорь Борисович нашелпотрясающего писателя в Париже, мы вовремя успели, пока он еще не слишкомраскручен, сейчас работаем, надеюсь, это выстрелит.

– Какое ужасное выражение! Выстрелит! Вы что, смотритеэти кошмарные сериалы?

– Да нет, это просто профессиональный жаргон…

– Томочка, ты не права. У Фаины на редкость хорошаярусская речь, и когда она работала в журнале…

– Знаю я эти журналы! Черт знает что! И твоя колонка,Маша, это, честно говоря, тоже бред!

– Почему это? – вскинулась Мария Ипполитовна.

– Потому, что какое отношение ты имеешь к леди? Я жезнаю твою биографию! Ты далеко не аристократка…

– Тома, что это вдруг ты…

– Потому что это все так мелко, так ничтожно! Ах,старая псевдоледи недоумевает!

– Тамара Дмитриевна, – вмешалась я, – мнекажется, что аристократизм не в происхождении, а в воспитании, по крайней мерев наше время. К тому же это художественный образ, мы имени не называем, апозиция Марии Ипполитовны…

– Дружочек, не надо за меня заступаться, –улыбнулась Мария Ипполитовна. – Я так давно знаю свою подругу, что необижаюсь на нее.