– Истислава задумала силу ведьм себе забрать. Только она не Алдраис, не по крови членом семьи моей считалась, а сила, как я уже сказала, роду моему принадлежит.

Мы подошли к тому, в чём Сагар разбирался и что понимал, а потому без промедлений именно он и сказал:

– Она забрала кровь члена твоей семьи.

Не вопрос – утверждение. Сосредоточенное, понимающее, и только после того, как слова страшные прозвучали, правитель Донгрефа взглянул на меня виновато, с сожалением и сочувствием.

– Двоюродной сестры, – подтвердила сухо. – У меня большая семья, Сагар. Родные сестра и брат, двоюродных четыре сестры и три брата, десять троюродных, тёти, дяди, племянники… Все женщины нашего рода рождаются ведьмами. Мужчины магами, и они могут привести в семью женщину мага, но их дочери будут ведьмами. Без вариантов. Дядя Эдлер маг, тётя Деметра тоже, и младший сын у них маг, а три дочери – все ведьмы. Ярина старшей была.

Судорожный выдох, скользнувший вдоль позвоночника мороз, сковавшее всё тело напряжение.

– Она была хорошей ведьмой. Честной, справедливой, доброй. А Истислава… она тоже была хорошей. Только доверилась не тому и позволила себя одурить. Знаешь, кто ещё позволил?

Риторический вопрос, горький, противный.

И честный ответ.

– Я.

Внезапно поняла, что устала. Тащить это всё на себе, вине позволять изнутри грызть, выход отчаянно искать и не находить. Бегать устала. Скучать устала. От всего на свете устала.

Не говоря ни слова, Сагар посидел некоторое время без движений, как и я, а потом подался ближе, сжал широкими ладонями мою талию и потянул на себя, к себе же на колени усадил, к груди придавил, голову ладонью к своему плечу прижал.

И сидим. Удивлённая и растерянная рыжая ведьма и демон, который выдохнул коротко и с твёрдостью, которой многострадальные камни позавидовали бы, произнёс:

– Я не он, Леся. Я тебя втихую использовать не намерен. Тебе не нужно переживать и бояться, что ты открылась не тому.

Сидя у мужчины на коленях, всем подрагивающим телом прижимаясь к его телу, я вдруг ощутила то, о чём слышала столько раз. Зовущее, манящее тепло родного человека. Притяжение, подобное магическому. Желание оказаться ещё ближе, прижаться ещё сильнее и…

Перед глазами, как наяву, появилось утро после ритуала взывания к богам. Взгляд Сагара. То, как медленно он склонялся ко мне, околдованный, очарованный.

И его слова.

«Слушай, а чего у тебя глаза разного цвета? Один зелёный, ясный, как трава луговая на солнце, второй таинственный, серо-голубой, как туман из чащи лесной».

И то, с каким трепетом это было сказано, затаённым восторгом, нежностью, без страха и неприязни.

Я ведь только сейчас задумалась, зачем он надо мной склонялся. Только сейчас поняла.

Медленно, словно саму околдовали, подняла голову, снизу вверх вгляделась в светлое, будто только сейчас увиденное лицо демона. Гладкий, идеально выбритый подбородок, тонкие губы, заметные скулы, нос с горбинкой и глаза. Очень светлые, как искрящийся песок на солнце, в центре, темнеющие к краям и абсолютно чёрные по контуру.

Его глаза были похожи на песочный магический вихрь, затягивающий сразу и вглубь. Так, что и не выбраться. Так, что ты и не желаешь выбираться.

И я падала. Прямо в душу этого мужчины, не сопротивляясь, а, наоборот, с трепетом наслаждаясь падением. Или правильнее сказать полётом?

Не знаю. Я уже ничего не знала. Только то, что сама, первой подалась к нему навстречу, но поцеловать его Сагар не позволил. Склонился быстро, так, что появилось ощущение, что он из последних сил сдерживался, и накрыл мои губы губами.

Мой первый в жизни поцелуй оказался со вкусом мёда, ароматом хвойного леса и ощущением долгожданной упоительной лёгкости.

Нежный, осторожный, изучающий.

Настойчивый, сладкий, затягивающий.

Жаркий, жадный, откровенно неприличный.

Я уже не сидела – стояла коленями на ногах Сагара, двумя руками обнимала его плечи, шею, голову. Вжималась, вдавливалась, льнула, как кошка, к его груди. Мне было мало. Мне было слишком далеко.

Мужские ладони скользили по спине, пояснице, бёдрам, ногам. Удерживали, сжимали так, что в некоторых местах точно останутся синяки, но я буду последним человеком, который станет на это жаловаться.

Ему тоже было мало.

Сагару тоже требовалось сильнее, ближе, больше.

Он хотел меня… серьёзнее.

И это отрезвило вмиг. Заставило вздрогнуть от осознания, с болью вспомнить, что мы вообще в озёрном источнике сидим, и знакомы ведь всего ничего, а я… вот же учудила, чуть ли целиком на него не залезла! И исцеловала всего!

– Эфемер, – выдохнула изумлённо, разрывая поцелуй и пытаясь отодвинуться.

Удержал, не позволил. Сжал в объятьях до хруста костей, тут же обнял в разы осторожнее и бережнее, вновь усадил себе на колени, не отпуская и вряд ли собираясь, и, прижав к груди, прошептал хрипло:

– Прости, я был… слишком настойчив.

Ох, если бы ты…

– Это я на тебя залезла, – напомнила, тяжело дыша после поцелуя и силясь вернуть мыслям привычный ход.

– Я оценил, – хмыкнул Сагар, тоже часто жадно дыша. И вдруг попросил: – Не закрывайся, Леся. Не надо.

Слов для ответа у меня не было. Сил отстраниться, встать и отойти тоже не нашлось. Признаваясь себе самой, и желания такого не было.

Был восторженный трепет в душе, часто-часто стучащее сердце, подрагивающие и расползающиеся в улыбке губы и предательское желание вернуться на несколько минут назад, повторить всё ещё раз, а затем ещё, и ещё…

– Как вышло, что чёрная ведьма проникла в твой дворец, а её никто и не заметил? – зацепилась я за первый попавшийся вопрос, намереваясь отвлечь и себя, и Сагара от только что произошедшего.

Вопрос был серьёзным, в целом последние события мало на веселье смахивали, но правитель Донгрефа даже не напрягся, когда отвечал.

– Пришлось ослабить защиту дворца, пока настраивал её под тебя.

– Под меня? – удивилась искренне.

И отодвинулась ровно настолько, чтобы приподняться и с недоумением посмотреть в спокойное, даже умиротворённое лицо Сагара.

– Я обещал защиту ведьме,