и вышел из дома, чтобы взять извозчика до «Пассажа». Никакого тебе маскарада, – не то что эти «милитаристы» доморощенные.

Как персонаж эпохи «сударынь и государей» попал в компанию нынешних идиотов, или, наоборот, как они угодили к нему? Ни спросить, ни даже выдумать ответ Тимур не успел. «Наркоман» в каске дореволюционного пожарника дёрнул золочёный шнур, и лифт, замыкаясь на ходу решётками, унёс странную троицу в чёрное небо подземелья…

Только минуту спустя майор Урусбеков очнулся и трусцой побежал к золотистым бликам в глубине лабиринта. К своим. Сначала думал позвать группу: «Все ко мне, я нашёл что-то!» Но как подумал, что станет описывать Сосновскому, Дубинину и Рябинину скелет в сюртуке… Нет. Пусть уж лучше сами увидят.

В лифте

– Ты видал? – спросил Горлум, когда уже провалилась под пол лифта жутковатая картина, открывшаяся им мгновение назад вместе с дверями.

– Угу… – совой ухнул Крыс, видимо, только теперь выдохнув вздох изумления.

Может, действительно видел. Но почему тогда нет закономерной реакции? Ни обморока, ни истерики? Или он не выдохнул, а… Горлум принюхался.

– Это хорошо, – подумал вслух Горлум, посторонившись на всякий случай от Крыса. – По крайней мере, мы здесь не одни. Рано или поздно нас выведут. Пусть даже с поднятыми руками.

Только теперь, отдышавшись, он сообразил, что призрак подземелья, внезапно оказавшийся в дверях лифта, на этот раз был не только живой, но и при исполнении. Ему снова представились узкие глаза под пятнистой пепельно-серой каской, – хотя, вполне возможно, что узкими они показались оттого, что были в прорезях чёрной маски. Дульная насадка автомата припомнилась, отчего-то пляшущая, будто с трёх шагов никак не мог прицелиться… Нет, определённо, в подземелье завёлся какой-то спецназ или что-то в этом духе. Правду говорили в клубе, что время от времени в подземельях вспыхивают сражения ФСБ с гибридами крыс и «туалетного утенка». Моют унитаз всякой гадостью, а потом удивляются, куда ребёнок пропал, одни тапочки…

– Интересно, кто из нас остановил лифт, я или он?.. – вытащив из кармана носовой платок, Горлум протёр лоб под медной каской и, глянув на относительно-белый платок, решил: «В следующий раз сразу махать начнём, дескать, сдаёмся. Жаль, конечно, такого редкого хабара…» – он со вздохом оглядел ещё раз паркетный пол лифта.

Пол был усеян раритетами, вполне достойными самого престижного антикварного салона: саксонский фарфор с медальонами, роскошный альбом с гравюрами из быта баварских крестьян, столовое серебро с имперскими орлами. И даже какая-то медная мелочь, но уже с орлами царскими, очевидно, просыпавшаяся из прорехи в кармане скелета. Много чего поистине бесценного…

«Но лучше уж КПЗ, – снова вздохнул Горлум, – чем ещё пару часов такого катания». От которого, признаться, подташнивало уже и его, не то, что Крыса. Тот вообще закатил глаза под обрез каски, – лишь бы не видеть стен, ползущих за фигурной решёткой. Вверх, вниз, безостановочно, то взмывая, то проваливаясь в преисподнюю.

С того момента, как они вошли в лифт и Горлум потянул шнур с золочёной султанкой, лифт впервые остановился. И то на пару секунд, пока, увидев страшного чужака, Горлум снова не дёрнул шнур – и снова заскользил лифт вверх-вниз, и сквозь решету не поплыли всё те же тёмные кирпичные стены с перекрестиями гнилых деревянных или ржавых железных конструкций. Горлум твердил, что это оттого, что он никак не может вытянуть шнур на нужную длину, и вновь и вновь дёргал золотистую кисточку, вытягивая шнур то длиннее, то короче. Но лифт не останавливался. Похоже, что и впрямь остановить эту карусель можно было только снаружи. Наверное, той самой заслонкой…

В это же время

– «Somewhere here»… – прочитал капитан Точилин на печной заслонке, вытащив её из кирпичной стены, и обернулся с вопросительной гримасой. – Я не ошибаюсь? Мы эту надпись уже где-то видели?

– Тихо… – шёпотом остановила Арсения Аннушка, приложив палец к губам.

– Чего тихо? – встревожился тот, оглядываясь кругом.

– Тихо стало, не слышишь?

– Не слышу, – также шёпотом подтвердил Арсений. – Действительно, ничего не слышу.

Механический скрежет, грохот и лязг, ошеломившие их поначалу, как только они проникли сюда из дренажного колодца через пролом, действительно прекратились. Тишина навалилась так внезапно, что Кононов, сам не зная зачем, взвёл боёк «макарова», а Пахомыч, привыкший к рабочим шумам котельных и кочегарок, от растерянности завязал тесёмки подшлемника.

Жёлтые пятна света от их фонарей заплясали по подземелью, выискивая причину внезапного онемения подземной механики, но увиденное только подтвердило всеобщий стоп. Цепи на барабанах замерли, коленчатые валы вознесли маховики, но не махнули их вниз, шатун перестал шататься, и только плоские гири противовесов в шахтах всё ещё ухали туда-сюда, но ухали, уже затухая…

– Это я сделал? – неуверенно спросил Арсений и, на всякий случай, отнял руку от заслонки. – Вот этим? – кивнул он на её рыжий чугунный язык.

– Вполне возможно, – подумав, согласился Ильич. – «Somewhere here» было написано на дверце дореволюционного электрического щита. А мы уже выяснили, что этот щит как-то связан с приводом лифта, царство ему небесное…

– Кому? – испуганно прикрыла ладонью рот Аннушка.

– Электрику, который выяснил это первым, – напомнил ей Кононов.

– Значит, мы лифт сейчас остановили? – поскрёб в загривке Арсений, соображая.

– Если только вся эта механика работает на один-единственный лифт, – с сомнением покосился Ильич на музейную выставку «от Уатта до Эдисона», – то да.

Все посмотрели на сантехника Пахомыча, по определению – специалиста по домовым коммуникациям. Тот опустил глаза в пол и даже ткнул в него пальцем.

– Ниагара…

– Ага, – первым сообразил Кононов. – Лифт совершенно независим от городской электросети, поскольку приводится в действие гидравлическим механизмом сродни мельничного постава. Ну, там колесо с лотками где-то внизу, в Пресне, зубчатые передачи, кривошипно-шатунные, а может, даже червячные, прости господи…

– А как же электрощиты? – усомнилась Аннушка. – Неспроста же они на пути лифта. Погибший электрик опять-таки…

– А… автономное электропитание! – нашёлся Владимир Ильич и понёс нервной скороговоркой. – Такое себе, батенька, местное ГОЭЛРО. Разруха плюс электрификация всей страны. Опять-таки мельничное колесо как привод динамо-машины…

– Ладно, ладно, – остановил поток его компетентности Арсений. – Не это главное.

– Да? А что? – удивился Кононов.

– Где сейчас остановился лифт? – ответила за капитана Аннушка.

Остановка без требования

– Где мы?

Толчок внезапной остановки опрокинул Крыса через спинку дивана, так что, рухнув, он едва не снёс столетней давности пассажира, старожила, можно сказать, лифтовой кабины. Тот только мотнул желтоватым черепом и клацнул нижней челюстью, едва пришитой бурыми нитями сухожилий.

Горлум с нетерпением уставился на изящные решетки дверей, на кирпичную стену за ними и, наконец-таки, дождался. Решётки поползли в стороны. Одновременно брови Горлума трагически поползли под