что сейчас город не такой».

«К тому же это прибавляет романтики, – сказал я. – Когда люди слышат такие истории о Вегасе, это в некотором смысле делает город привлекательным. Фильм не заставит людей держаться подальше от Вегаса».

«Возможно, это так».

«Людям хочется верить, что игровые автоматы больше не перенастроены и у них больше шансов».

«Откуда мы знаем? – сказал Скорсезе. – Мы ничего не знаем. Так уж все устроено. То же самое в Голливуде. Вы не знаете. Кто знает, куда уходят деньги? Часть бюджета может исчезнуть, все мы знаем – люди могут выкачивать деньги».

По словам Скорсезе, на съемках также были и трудности.

«Когда мы получили локацию для съемок, я проработал все кадры в интерьере, мы с актерами уже репетировали в доме, и вдруг нам не дали этот интерьер».

«Почему?»

«В одном конкретном случае речь шла о старых домах, а их очень сложно найти, потому что дома должны быть 50-х и 60-х годов, а таких старых домов в Вегасе уже нет. У нас был потрясающий дом, над которым мы работали, и он находился на поле для гольфа. Компания купила дома, чтобы снести их и расширить поля. И вдруг они сказали: “Мы не хотим, чтобы вы здесь снимали”. Может быть, они не хотели обидеть тех, кто впоследствии захочет играть на этом поле. Я не знаю».

В конце концов художник-постановщик нашел другой дом, тоже на поле для гольфа. Поле было необходимо для постановки одной из самых смешных сцен в фильме, где у агентов ФБР, когда они проводят воздушное наблюдение за боссом казино, кончается бензин и они вынуждены совершить аварийную посадку на поле для гольфа прямо рядом с его домом.

«Это случилось на самом деле, – говорит Скорсезе. – У самолета закончился бензин. В реальности они упали в пруд и вернулись в офис мокрые до нитки».

Во многих лентах Скорсезе присутствует сильная ревность мужчин. Фильм «Бешеный бык» – о безмерном собственничестве боксера Джейка Ламотты, а в ранней картине «Злые улицы» персонажи-мужчины демонстрируют то, что Фрейд называл комплексом Мадонны и блудницы. При этом комплексе все женщины кажутся святыми, пока они девственницы, однако становятся непоправимо запятнанными после секса. В «Казино» персонаж Ротштейна не демонстрирует таких проблем; он не особенно ревнив на сексуальном уровне, у него нет проблем с тем, что Джинджер была проституткой, но он очень расстраивается, когда она оскорбляет его интеллект, лжет и пытается его обокрасть.

Это приводит нас к еще одной из лучших сцен фильма между Робертом Де Ниро и Шэрон Стоун. Джинджер взяла часть денег из банковского сейфа и отдала их давнему сутенеру и бойфренду, которого играет Джеймс Вудс. Она утверждает, что он потратил деньги на одежду. Ротштейн чувствует, что она держит его за дурака, и в великолепной словесной перепалке объясняет, почему сутенер не знает, как потратить столько денег на одежду.

Скорсезе смеялся, вспоминая эту сцену, которая, по его словам, была частично сымпровизирована Де Ниро и Стоун.

«Она рассказывает ему, что двадцать пять тысяч долларов было потрачено на костюмы. Он говорит ей: “Послушай, я не могу простить похищение моего ребенка, но я попытаюсь. Я почти могу простить то, что ты делаешь с ним и другими парнями, потому что у меня есть свои дела. Но когда ты начинаешь думать, что я такой дурак, что верю, будто двадцать пять тысяч долларов можно потратить на одежду за три или четыре дня, это оскорбляет мой интеллект».

Дело не в мужественности, не в сексуальном достоинстве – его принимают за дурака.

Скорсезе кивнул. «В этом и есть суть гордости. “Не обращайся со мной как с придурком, – говорит он, – я знаю, ты думаешь, что я придурок, но это не так”. И это была импровизация. Можно было видеть реакцию Шэрон Стоун. Она тут просто потрясающе сыграла».

«Какую часть занимает импровизация?»

«Бо`льшую часть».

«Например, когда он начинает говорить о том, сколько бы он заплатил за костюм?»

«Нет, это было в сценарии. Но потом он начал говорить, сколько будут стоить часы. Он считает, что мужчина может знать о часах за пять тысяч долларов, даже за десять или двенадцать, но о часах за семьдесят пять тысяч долларов он никогда не слышал. Де Ниро начал вставлять такие вещи, потому что стал мысленно прорабатывать их. Мужчина пытается оставаться беспристрастным, контролировать себя, но теряется, потому что она не воспринимает его всерьез».

«Кто-то из мафиози когда-нибудь говорил с тобой о твоих картинах о мафии, от “Злых улиц” до “Славных парней” и “Казино”?»

«Нет. Ну, на “Славных парнях” Макдональд, глава федеральной оперативной группы, который играет самого себя, сказал мне, что “Злые улицы” – любимый фильм оперативной группы. А один парень из мафии сказал Пиледжи, что “Злые улицы” – фильм, который им очень нравится».

«То есть тебя любят по обе стороны закона».

«По обе стороны, да. Это большой комплимент. – Он улыбнулся. – А еще парень на Сицилии, в семье которого убили тридцать три человека, сказал, что единственный фильм, который точно описывает жизнь мафии, – это “Славные парни”. Особенно в сцене, где они хорошо проводят время в баре, а потом один парень смеется, а другой говорит: “Ты думаешь, что я смешной?”, и происходит внезапная вспышка насилия. Он сказал, что, когда происходит что-то подобное, нужно за несколько секунд решить, что делать – убить самому или умереть. Вот так все просто».

Часть IV

Размышления

Введение

В феврале 1997 года в Центре искусств Векснера при Университете штата Огайо проходили показы всех фильмов Скорсезе, а завершился месяц церемонией награждения режиссера медалью и циклом его мастер-классов. Меня попросили провести с ним публичную беседу, иллюстрируя наш разговор сценами из его картин, которые он отобрал.

Большой лекционный зал был забит до отказа, и зрители, очевидно, были хорошо знакомы с творчеством Скорсезе. Мы говорили очень долго; казалось, это могло продолжаться бесконечно, а позже на приеме Скорсезе еще несколько часов общался со слушателями и кинематографистами.

Читая расшифровку, я снова ощутил, как стремительны его мысль и речь. Он думает ассоциативно, переходит от одного воспоминания к другому, не цензурирует себя. Слегка отредактировав стенограмму, я соединил несколько тем и убрал повторы, а в остальном оставил все как есть, передавая всю глубину его любви к жизни, работе и кино.

Интервью в Центре искусств Векснера

Университет штата Огайо

28 февраля 1997 года

Роджер Эберт: Я не знал, с чего начать наш сегодняшний разговор, и подумал: