Обычно, правда, такое бывает у необученных чародеев, которые неожиданно для самих себя исцеляют умирающего возлюбленного или просто попавшего под копыта лошади и вызывающего жалость котенка, но и опытные мэтры могут кинуть в испугавший их предмет или явление фаербол, хотя специализировались пару сотен лет на стихии воды и даже костер зажигали исключительно спичками.

В результате моего подвига толстые железные стержни промялись под пальцами, будто были сделаны из мягкого теста, разошлись в стороны, потрескавшись кое-где, да так и застыли. В образовавшуюся щель Торкат бы вполне протиснулся, даже не втягивая живот и не сбривая занимающую не меньший объем, чем его пузо, бороду. Но вылезать он не спешил, а лишь изо всех сил щурился и вглядывался в фигуру, ждущую его за решеткой. Я так сильно изменилась? В подземелье темнее, чем кажется?

– Молодец! – В голосе Лаэлы проскользнуло восхищение. – Не очень поняла, чего ты там такое устроила, звуки доносились уж больно странные, но повторить сможешь?

– Думаю, да… – Ответ получился каким-то неуверенным, а меня слегка шатнуло. Потолок каземата начал кружиться, в животе заурчало, рот наполнился слюной, а в нос полезли странные, но аппетитные запахи, которых раньше не чувствовалось. Это еще чего? Демоны с ним, с обонянием и проснувшимся после трехдневной голодовки аппетитом, но почему у меня глаза будто на карусель попали? Симптомы как при ударе по голове, отравлении или… кровопотере. Хм, думаю, последнее для дампиров достаточно опасно. И для их друзей тоже. Может, и правильно напарник в угол забился? И пусть даже гном не знает, кто его подруга, но, видно, какие-то древние инстинкты, оставшиеся в памяти народов после Эпохи Смерти, в нем пробудились. Если сейчас сойду с ума и начну спешно восстанавливать потерянное, боюсь, обитатели камер станут первым блюдом. Надо скорей освобождать их и выбираться наверх. Ведь там еда! Ой, в смысле стража. – А ну пошли! – На слегка подгибающихся ногах я дошла до камеры эльфийки и, уже осознанно наложив использованное ранее заклятие, для чего пришлось содрать засохшую корочку с ран, отогнула один прут. – Пролезешь? Ой, как вкусно пахнет…

– Чем? – поразилась Лаэла, змеей проскользнувшая сквозь щель едва ли не раньше, чем я выпустила решетку и начала принюхиваться и крутить по сторонам головой.

– Тобой. Отойди, а то укушу. А мне еще Гроткара освобождать надо.

С оставшимся гномом получилось сложнее всего. И крови в организме, кажется, осталось маловато, и плечи у него самые широкие, и жрать хотелось с каждой секундой все сильнее и сильнее.

– Клер, ты молодец! – прогудел он, протискиваясь. – Теперь дождемся, когда Мист заявится, и вчетвером его.

– Нет! – перебила его я, с ужасом ощущая позывы организма, решившего отыграться за голодовку и побои с последующей регенерацией. Не слишком чистый, одетый в дерюгу и бородатый подгорный житель, которого я знала как своего друга, пах дьявольски аппетитно. – Нам надо наверх! Скорее! А то всех сожру!!!

Одним из достоинств преображенной в темницу выработки, теперь превратившимся, с нашей точки зрения, в очень большой недостаток, являлось то, что она была слепой и имела всего единственный вход, по совместительству служивший и выходом. Поэтому, прихрамывая и передвигаясь чуть ли не ощупью во мраке подземного коридора, группа бывших узников медленно направилась в сторону караульного помещения, когда-то бывшего сортировочным залом для вагонеток.

Рельсы и шпалы, конечно же, давным-давно испарились с бугристого каменного пола коридора, но характерные выбоины и до сих пор встречающиеся небольшие кучи просыпавшейся когда-то породы сильно затрудняли наше перемещение. И так нетвердо держащиеся на ногах после столь приятного отдыха, несомненно могущего дать фору Капенским водам, с каждым шагом мы все больше и больше теряли силы.

Лично я, хоть и косила взглядом на Лаэлу, повисшую тряпочкой на упорно бухающем ногами по камню прохода Торкате… Делала это не с завистью, а с сугубо кулинарным интересом. Огонек голода, тлевший в моем теле, с каждым шагом все сильнее и сильнее разгорался, грозясь поглотить мутной волной мой и так не особенно крепко держащийся в теле разум.

Поэтому, сглатывая вдруг взявшуюся откуда-то слюну, я упорно кралась по коридору, стараясь ни в коем случае не оглядываться на находящихся за моей спиной друзей. Не чувствовать биение их сердец, не прислушиваться к божественному аромату их теплой плоти и крови, находящейся на таком мизерном расстоянии.

Не знаю, сколько бы я могла выдерживать эту пытку, если бы не показавшийся впереди пятачок света… И потянувшийся оттуда издевательский, просто чудовищный запах, заставивший меня чуть ли не зарычать, но, невероятным усилием воли стиснув челюсти, я сдержалась и только ускорила и без того быстрый шаг. С каждым ярдом, приближающим меня к выходу, я все больше и больше ускорялась… Шаг, еще один… И вот уже расплывчатой тенью мимо меня летят серые скальные стены, и все окружающее затмевает только одно чувство… Голод! Крошащий зубы, заворачивающий кишки и перетирающий кости в труху. Голод, заполняющий остатки того, что еще недавно было моим разумом…

Толстая деревянная дверь. А из-за нее пахнет. Едой. Жареным мясом, точнее, нет, курицей. И хлебом. А еще немного вином и, кажется, одним или двумя яблоками. Одно, из которых уже успели надкусить и продолжают жрать! Хруст звучал так сильно, что все слышанное до этого на его фоне, в том числе звуки удара парового молота и подрыва ящика с динамитными шашками, выглядело жалкими хлопками.

Если бы замок был закрыт, клянусь, я бы его выбила одним ударом. Но тюремщики проявили преступную халатность и понадеялись на решетки. И в результате распахнувшаяся так, что едва не разбилась о стену, дверь выпустила в маленькое надземное помещение тюрьмы злого и голодного дампира.

Стражников было двое. Один сидел за столом и самозабвенно насыщался, а второй стоял у окна и задумчиво пялился на улицу. Излишне говорить, кто был выбран целью. Говорят, древние вампиры могли двигаться так быстро, что глаз не успевал их заметить. Если тот бросок я и произвела медленнее, то ненамного. Фрукт замер у самых зубов в переломанных пальцах, стиснутых моей левой рукой. Правая схватила торчащий вперед кадык, легко пробив острыми ногтями тонкую кожу шеи и вырвав его. Брызнувшая кровь ударила в лицо и была моментально слизана языком, который все еще не утратил форму ключа и был ощутимо длиннее нормы. Вкусно. Похоже на… на… да какая разница? Рефлекторно ловлю губами струйку и, глотая в третий или четвертый раз, соображаю, что вообще-то кушать как бы не время.

Пока я устранила одного из двух имеющихся врагов, гномы и эльфийка изволили проявить себя с самой худшей стороны. Торкат, несший Лаэлу, шел следом за мной. И не успел проскочить порог, когда дверь, встретившись со стеной на скорости хорошего локомотива, отскочила назад.

Зря я плохо думала о произведении неведомых столяров, одного удара по ней – точно бы не хватило. Подгорного жителя опрокинуло прямо на его брата, а городскую жительницу лесов, оказавшуюся между ними в весьма двусмысленной позе, наверное, почти расплющило. Второй же охранник, опомнившись, в этот миг уже попытался наставить на меня дрожащей рукой револьвер с каким-то странным пузатым стволом. Новая модель? Какие-то секретные разработки?