Сильнее сжимаю бёдра, когда чувствую, как он убирает ладони с них. Теперь я держусь только силой собственных мышц, вспыхиваю, ощущая движение косых мускулов на талии Максима внутренней частью своих бёдер. Ладони Максима скользят по моим ногам, пока музыка затихает медленными аккордами перед взрывом проигрыша, и вдруг сталкивают у него за спиной с моих ступней туфли, которые со стуком падают на пол.

Цепляюсь взглядом за его, со страхом пытаясь понять, что же такого он задумал. И когда песня взрывается припевом, понимаю. Ларинцев выводит серию высоких поддержек, и только спустя несколько тактов опускает меня, ставя босыми пальцами на свои туфли.

— Это слишком, Максим, — шепчу, уткнувшись лбом в его грудь и переводя дыхание. Кажется, я теперь никогда не смогу посмотреть в глаза семье Ларинцевых, если случай вдруг снова сведёт нас.

— Ну и пусть, — тихо отвечает мне, двигаясь медленно. — Посмотри на них всех, Пёрышко. Они хотят нас: кто-то меня, кто-то тебя. А кто-то двоих сразу. А вот тот у бара до сих пор бледный с момента, как увидел твои сверкнувшие чулки.

Воздух в лёгких резко заканчивается. Я зажмуриваюсь, так и продолжая упираться лбом в ставшую влажной рубашку на груди Ларинцева. Давлю рваный вздох. Чёртовы чулки.

— Да ладно тебе, — я едва различаю сквозь музыку его шёпот, в котором он прячет улыбку. — Я их ещё в машине заметил. Старался, чтобы это осталось нашей маленькой тайной, но ты слишком резко вошла в поворот, так что тот долговязый у бара тоже теперь в курсе.

Наверное, он делает это специально — заставляет сгорать со стыда дотла. А ещё… разве посторонний парень должен позволять себе такие вольные высказывая в адрес не своей девушки? Я не барышня пушкинских времён, конечно, но это уж как-то слишком.

— Ты же знаешь, Нина, — Максим будто чувствует мои мысли, читает их. — Между партнёрами не может быть секретов. И твои сексуальные чулочки — не исключение.

Он продолжает плавные движения по простому квадрату, плотно удерживая меня в жёсткой позиции рук, чтобы мои ступни не со скользнули с его туфель.

— Давай сбежим отсюда?

— Думала, ты никогда не предложишь.

Ларинцев забрасывает меня на плечо, прижав под коленями платье, чтобы не явить остальным присутствующим «нашу маленькую тайну», присаживается, чтобы подцепить мои туфли и уносит прочь из банкетного зала под аплодисменты. В коридоре Рита вручает ему моё пальто. На полминуты тело охватывает прохлада осеннего вечера, а потом Ларинцев опускает меня на переднее пассажирское сиденье как куклу, придержав голову, чтобы не стукнулась макушкой.

Пока он обходит машину и выкрикивает что-то вышедшему на улицу Должанову, я поджимаю босые ноги под себя и прячу горящее лицо в ладонях. Жгучий стыд колет раскалёнными иглами по всему телу. Что же мы сейчас натворили? Как я могла позволить втянуть себя в это сумасшествие?

— Пёрышко, ты чего? — Максим плюхается на своё сидение и заводит мотор. — Расслабься, всё нормально.

Он сдаёт назад, а потом выворачивает на трассу. Включает музыку и делает сильнее обогрев в салоне.

— Ты это заранее задумал?

— Нет, конечно. Но им, кажется, понравилось, — Ларинцев отрывается на секунды от дороги и смотрит на меня с заговорщицкой ухмылкой.

— Особенно твоему отцу, — ёжусь, обхватив себя руками, когда вспоминаю его злое лицо с ледяным взглядом.

— Нина, ему вообще мало когда что нравится, — Максим отвечает уже без улыбки. — Особенно если это касается меня. Знаешь, будь я паинькой во всём, он всё равно бы нашёл, к чему прикопаться. Так что не бери в свою прекрасную голову, о чём там подумал мой папаша. Я пришёл туда и привёл тебя ради матери и сестры. Спасибо, что пошла. Для меня это важно.

Ларинцев может быть разным: заботливым другом, готовым прийти на помощь; властным партнёром, подчиняющим своему видению танца; отличным психологом, умеющим распознать и разбередить давно застывшие проблемы, вытащить их наружу, чтобы потом больно рвануть с корнем, избавив от тлеющих мучений. Я давно заметила, что он очень тонко чувствует людей, понимает их мотивы и предугадывает дальнейшие решения. Но кто чувствует его? Кому открывает душу этот сложный эмоциональный лабиринт по имени Максим Ларинцев? Кому и за какие заслуги он приподнимает маску жизненной лёгкости, опуская забрало из свободы и непринуждённости? Так, как он сделал только что. Но лишь на мгновения, потому что уже через несколько секунд глаза сверкнули прежним огнём.

— Ты замёрзла? Сзади твоё пальто и кеды, которые мы не оставили в общаге. Туфли я закинул в багажник, они тебе сегодня не пригодятся.

— В смысле? — я замечаю, что поворот в сторону общежития мы проскочили и теперь едем по трассе, ведущей за черту города.

— Максим, а куда мы едем? — вглядываюсь в окно, наблюдая, как редеют огни города.

Не то, чтобы я испугалась, не думаю, что Максим окажется маньяком или кем-то подобным, но всё же чувствую беспокойство.

— Испугалась, Пёрышко? — улыбается загадочно. — Когда-нибудь была дэнсбатле?

— Дэнсбатл? — я ошарашенно смотрю на Ларинцева. — Как в кино, что ли?

— Ну вроде того, Пёрышко, — Максим смеётся, входя в крутой поворот, от чего мне приходится ухватиться руками за сидение, чтобы удержать равновесие.

— Максим, но я не могу. Общежитие уже скоро закроется.

— Останься сегодня у своей подруги. Можно же разок? У вашей группы завтра вроде бы занятия с четвёртой пары начинаются, успеешь заехать в общагу. Не вредничай, Нина, нас уже ждут.

А я вредничать не собираюсь, потому что впрыснутый выходкой Ларинцева на приёме в кровь адреналин требует выхода. Да и жутко интересно мне увидеть этот батл. Неужели и правда всё как в «Шаг вперёд»?

— Хорошо, — киваю Максиму и достаю телефон.

Быстро набираю Богатырёвой сообщение, и в ответ получаю кучу радостных смайликов. Она отвечает, что сегодня в любом случае дома, и будет меня очень-очень ждать. И снова шквал сердечек. Ну и Юлька. И захочешь, долго сердиться не получится.

Мне хочется засыпать Ларинцева вопросами о том, куда мы едем, и что там будет происходить, но когда пытаюсь, Максим отвечает, что скоро сама всё узнаю, а потом делает музыку громче.

Минут через десять машина сворачивает с трассы и едет по грунтовой дороге вдоль поля. За тонкой полосой деревьев, открывается ещё одно, на котором я вижу несколько автомобилей, которые стоят, образуя приличный по диаметру круг. Их фары включены и светят прямо в центр. Максим останавливает машину чуть в стороне, глушит мотор и выключает музыку, и тогда становится слышно громкую музыку снаружи.

Парень выходит из машины, открывает дверь мне. Я выхожу вслед и плотнее запахиваю пальто, набросив капюшон. Разве подобные сходки не летом должны проходить? Хотя что я знаю о подобном, эта сторона танцев мне знакома была только из фильмов.