– Понимаешь… – начала я, и тут в сумке зазвонил телефон.

– Виолочка, – пропела Маргарита, – вы же помните?

Я удивилась. Что я должна помнить?

– Ждем вас в супермаркете «Рояль в кустах», – сказала владелица рекламного агентства.

– Зачем? – оторопела я.

– Аха-ха! Обожаю ваш юмор! Всегда найдете, чем развеселить человека. Съемочка у нас! Хотя я уверена, что вы о ней не забыли!

Я подавила стон, рвущийся из груди.

– Тут дел на часочек, – курлыкала Маргарита, – и не придется возвращать деньги за пиар «Волшебника». Сплошная выгода! Знаю: вы никогда ничего не забываете, но все равно сбросила вам сообщение с адресом супермаркета.

– Уже еду, – откликнулась я, посмотрела на сообщение и сунула трубку поглубже в ридикюль.

– Куда тебя доставить? – спросил Степан. – Что случилось?

Я назвала адрес и рассказала мужу о ночном приключении с «Волшебником».

Дмитриев расхохотался, потом спросил:

– А в чем выгода? Зачем ты согласилась на съемку рекламы собачьего корма?

– Неужели ты не понял? – удивилась я. – Из-за того, что отказалась ходить в идиотском поясе, я обязана вернуть деньги, которые получила от фирмы.

– Так, – протянул Степа, – дальше.

– Мне жалко денег.

– Это понятно.

– Маргарита предложила мне работу. Оплата за нее мой долг «Волшебнику». Отдам бабки, и делу конец.

– А в чем выгода? – повторил Степан. – Или ты хочешь блеснуть перед камерами в торговом зале?

– Конечно, нет, – грустно призналась я, – терпеть не могу такие мероприятия. Но надо же деньги вернуть.

Дмитриев затормозил на светофоре.

– Ты отдаешь деньги «Волшебнику»!

– Нет! Они останутся у меня! Мы их положили на наш счет.

– Вилка, ты отдаешь деньги «Волшебнику»!

Я поразилась глупости мужа. Степан умный человек! Ну как он не понимает простой вещи.

– Нет! Деньги лежат на вкладе! Я их не трогаю.

Степа кашлянул.

– Дорогая, сколько ты получишь за работу в магазине?

– Очень удачно получается! Сумма равна той, что я должна…

– Значит, ты отдаешь денежки, – расхохотался Вульф, – съемочные, не те, что положила в банк, но суть от этого не меняется.

Я опешила.

– Да?

– Ага, – веселился муж, – надо было просто перевести создателям пояса-диетолога то, что они тебе отправили.

Я притихла, потом обрадовалась.

– Ты не прав!

– В чем? – уточнил муж. – Ты возвращаешь мешок с монетами «Волшебнику», берешь себе гонорар за съемки в супермаркете. Не оставляешь себе гонорар за беготню в магазине, деньги от пояса у тебя. И в чем разница? Из двух кусков сыра один должен уйти из рук! Сможешь пересечь улицу? Вон там подземный переход. Разворот далеко, впереди пробка. Когда за тобой заехать?

– Не надо, – отмахнулась я, – такси возьму.

– Ну уж нет, – отрезал Дмитриев, – когда узнаешь, что съемка близится к окончанию, звякни, я мигом примчусь!

– Хорошо, – кивнула я и открыла дверь джипа.

– Виолочка, красавица, душенька, – запела Маргарита, – познакомьтесь с Григорием Ивановичем, режиссером.

Я посмотрела на пожилого дядечку с бородой, как у Льва Толстого, и произнесла:

– Рада встрече.

– Не стоит прикидываться, – поморщился дедок, – мало кто рад работать со мной.

– Ну что вы, Григорий Иванович, общение с легендой нашего кино – это огромная удача, – залебезила Богданова.

– Зовите меня просто Гришей, – велел дед, – я еще молод. Обхожусь без отчества.

– Конечно, Григорий И… – начала Маргарита и проглотила «ванович». – Вам и сорока пяти не дашь.

– Приятно в свои тридцать девять это слышать, – поморщился постановщик, – да, со мной не любят работать. Почему? Перед вами профи высочайшего полета. Очень въедливый. Я замечаю любую ошибку!

– Прекрасное качество, – похвалила Рита. – Правда, Виолочка?

Я кивнула. Дедок бесцеремонно ткнул в меня пальцем.

– Она опоздала на три минуты двадцать одну секунду. И не извинилась. Это хамство. Ладно. Проехали. Объясняю задачу. Ты звезда! Играешь писательницу. Поэтому принимаешь вид знаменитости.

– Григорий Иванович, Виола не актриса… – начала Маргарита.

Дедуля поджал губы.

– Последний раз объясняю, мое имя Гриша, можно Гришенька, Гришаня, Гришанечка… корежьте, как хотите. Но если еще раз услышу «Иванович», то разговаривать с тобой перестану.

– Конечно, простите, извините, я ошиблась, – на одном дыхании выпалила Рита. – Виола не актриса.

Дедок воздел руки к небу.

– Мне, работавшему с самим Бабаевским, предложили самодеятельность? О проклятый золотой телец! О необходимость вечно стоять перед выбором искусство или деньги! Все молчат! Говорю я один! Девушка! Женщина! Баба! Вы кто?

– Виола Тараканова, – ответила я.

– Имя не важно! По сценарию оно другое. Кем вы работаете?

– Писателем.

– Это опять по сценарию. В реальности?

– Писателем, – повторила я.

– Гришенька, – засюсюкала Рита, – роль Арины Виоловой исполнит сама Арина Виолова.

Дедуля ткнул в меня пальцем.

– Она?

– Да, – пропела Рита, – Арина Виолова.

– Назвалась только что иначе, – бдительно заметил режиссер. – Вы решили меня обмануть?

– В паспорте она Виола, в творчестве Арина, – объяснила Рита, – это псевдоним.

– А-а-а, – протянул Григорий Иванович. – Зачем он ей?

– Фамилия Тараканова слишком длинная для обложки, – объяснила Маргарита.

– Ничего не понял, кроме того, что у тетки нет актерского образования! – фыркнул дед.

– Арина Виолова писатель, – повторила Рита, – по сценарию она покупает в магазине хлопья. Все! На роль Арины Виоловой пригласили Арину Виолову. Звезду. Литератора. Она перед вами.

Я помахала ладонью.

– Еще раз здрассти!

Гриша некоторое время стоял тихо, потом топнул ногой.

– А-а-а! Ясно. Баба изображает писателя. Какого жанра?

– Детектив, – коротко сообщила я.

– Отстой, – отрезал дедок, – никогда не стану работать по сценарию, где речь хоть косвенно пойдет о литературном навозе, словесном шлаке! Меняем концепт. Арина Виолова балерина! «Баядерка»! Прекрасно! Обожаю это произведение! Решено! Она Фригия.