- Михаил Федорович, собирайте рабочих любыми способами, обещайте им оплату труда золотом – можете даже прибегнуть к авансированию и раздаче имущества и одежды. Замороженные паровозы необходимо немедленно отогреть и отремонтировать. Как только на взорванный бирюсинский мост наши саперы поставят временный пролет, возобновится движение поездов от Тайшета дальше на запад. К этому времени мы должны подготовить все поезда к немедленной отправке уже на восток. И только тогда начнется переброска эшелонами 1-й сибирской дивизии, да еще подойдут наши бронепоезда от Иркутска и Нижнеудинска. А пока…

Генерал Сахаров задумался, прошелся по небольшой комнате, что стала его временным кабинетом. Печь была хорошо протоплена, ее кирпичная стенка щедро отдавала свое тепло. Вячеслав Константинович поставил к ней поближе стул – пройдя «Ледяной поход» в одну сторону, а теперь возвращаясь обратно, поневоле начнешь ценить каждый час, проведенный рядом с обычной русской печью в бревенчатом доме, или с такой вот «голландкой» в городской комнате. Война заставляет особо дорожить вот такими мелкими радостями жизни, потому что крупных на ней для солдата просто нет, и никогда их не повстречаешь.

- Наводите как можно быстрее порядок в городе и окрестностях, пусть выберут здешний Народный Совет, в конце концов, товарищ полковник, нам нужна хоть какая-то законная и вполне легитимная местная власть. А что с партизанскими отрядами?

- Отошли в тайгу, товарищ генерал, - Бычков также перешел на служебный тон, причем слово «товарищ» военным теперь давалось уже легко, без напряжения, раньше они его будто с набитым песком ртом выговаривали, настолько набило за революцию оскомину. – Пока выжидают, да солдатская агитация уже стала свои плоды приносить – своим ведь верить намного проще, да еще коренным сибирякам.

Сахаров кивнул – караульный батальон был укомплектован добровольцами из Нижнеудинского уезда, суровыми бородачами, среди которых были очевидцы произошедшего в Тулуне немыслимого Чуда - Воскрешения генерала Каппеля (тут уже без всяких кавычек обходились даже те, кто раньше себя к верующим и не причислял). Вячеслав Константинович не раз был свидетелем ходящих среди солдат и крестьян разговоров – теперь Правителю ДВР верили многие из них, причем серьезно, даже истово, словно в свалившегося с небес долгожданного «мужицкого царя». Особенно народные симпатии резко возросли после указа Правителя ДВР о снятии с деревенских мужиков всех государственных налогов на несколько лет вперед, и возможности их полной дальнейшей отмены для беднейших слоев населения.

Да он и сам крепко удивился поначалу, но после детальных разъяснений главнокомандующего все стало на свои места. Взыскивать с разоренного и озверевшего населения суммы, равные до войны половине чистых доходов казны от золотодобычи на одних только амурских горных приисках, стало бы совершенно бессмысленным занятием.

Это как стричь шелудивого кота ножницами для овец – душераздирающего мяуканья будет от него много, а вот шерсти жалкий клок и все руки до крови исцарапаны!

Отвыкли сибирские мужики, старожилы и новоселы, за время долгого лихолетья от твердой власти, по деревням частушка ходит, четко выражавшая народные чаяния – «бога нет, царя не надо, мы урядника убьем, податей платить не станем и в солдаты не пойдем!»

Верхнеудинск

главнокомандующий Восточным фронтом

и Правитель Дальне-Восточной России

генерал от инфантерии Каппель

- Бурятское население вполне лояльно к существующей власти, и выражает надежду, что спокойствие и порядок будут вскоре полностью восстановлены. Мы всецело поддерживаем ваше высокопревосходительство, как Правителя Дальне-Восточной России, и возглавляемое вами правительство в его полезной для всего народа деятельности. И считаем настоятельно необходимым дальнейшее проведение благотворных для будущего реформ, одной из которых явилось создание Селенгинской автономной области. В ней воплотились вековые чаяния нашего народа!

- Выборы в Хурал должны быть проведены не позднее марта, - Каппель внимательно посмотрел на лидера местных бурятских автономистов Ринчино, которого он решил назначить управляющим делами туземного населения с правами «министра без портфеля». Тем самым у большевицкой пропаганды вышибался важнейший козырь – так называемое «право на самоопределение малых народов» или «автономизацию».

– Надеюсь, что к этому времени власть, которая представлена в вашем лице, сможет взять под полный контроль ситуацию во всех уездах, то есть в аймаках. Примите уверенность в моем благожелательном отношении к вам и представляемому вами бурятскому народу.

Обменявшись рукопожатиями на прощанье с представителями власти области, пока назначенными на посты его указом, Каппель вернулся в кабинет и уселся за стол. Дел у правителя было невпроворот – одна административная реформа чего стоила. Огромный наплыв беженцев из Западной, Средней и Южной Сибири со всей остротой поставил вопрос об их дальнейшем трудоустройстве, пускать такое дело на самотек и разбрасываться управленческими кадрами не стоило.

Правительство ДВР приняло решение о переименовании ряда областей в губернии, и о выделении из самых больших и относительно многолюдных, для улучшения административного управления, новых губерний. Причем все они должны были состоять не более чем из четырех-пяти административных единиц – уездов, горных или национальных округов. Так из Приморской губернии выделялась Хабаровская, в которую вошли три уезда и Сахалинская область целиком.

В Камчатскую губернию передавался Колымский округ из Якутской автономной области, из которой также изымался заселенный русскими крестьянами Олекминский уезд в пользу новообразованной Ленской губернии со столицей в Киренске. В нее передали северные уезды и Витимский горный округ Иркутской губернии.

Забайкалье было поделено на две части – в области войска Забайкальского большинство населения составляли казаки, меньшую часть айгинские буряты, тунгусы и русские крестьяне. В Селенгинской автономной области, также как в Якутии, преобладание оставалось за местным туземным населением, казаки и крестьяне оставались в меньшинстве. В Иркутской и Камчатской губерниях, в местах компактного проживания большого числа аборигенов, вводились автономные округа на правах уездов, также как и особое администрирование проживавшего везде казачьего населения с обособленным войсковым и станичным укладом.

Своей начавшейся поездкой в Верхнеудинск Владимир Оскарович был доволен – правительство получило твердую опору в лице бурят, составлявших почти две трети от четырехсоттысячного населения новообразованной автономии. А если учесть станичных казаков Верхнеудинского отдела Забайкальского казачьего войска, враждебно настроенных к большевикам местного разлива, то можно было смело рассчитывать на поддержку трех четвертей населения всего западного Забайкалья – вполне достаточно консервативной опоры для власти.

Впрочем, партизанское движение на юге новообразованной Селенгинской области, судя по донесениям, резко пошло на спад. Мужики из отрядов, несмотря на яростные призывы большевиков, уже начали разбегаться по своим селениям – крестьяне в любом времени весьма практичны, их перспектива потерять все имущество и землю пугает сразу. Тем более, что новая власть вроде как «народная советская», от налогов полностью освобождает. Так к чему партизанить, лишится всего нажитого непосильным трудом хозяйства, в здешних местах отнюдь не бедняцкого.