– Вот и отлично, – усмехнулся студент и собрался кликнуть полового.

– Зачем? – остановила его жрица любви.

– Так надо же номер…

– Зачем вам тратить деньги еще и за номер? Лучше добавьте до рубля, а я все сделаю здесь.

– Как «здесь»?

– Очень просто. Вы выйдете на недолго. Ну, или заплатите.

– Э нет, – замотал головой Максим. – Я снаружи постою.

– Я тоже, – с легким сожалением в голосе отозвался Гриша.

– Как хотите, – пожала плечами Ирма и задернула за друзьями занавеску.

Некоторое время они молча курили, внимательно прислушиваясь к происходящему внутри кабинета. А вокруг них жизнь кипела ключом. Совсем рядом, за стенкой, надрывалась гармошка. В другом кабинете кто-то визжал, будто его резали. Мимо несколько раз проносились понимающе улыбавшиеся половые с заказами. Вскоре все закончилось, и приятели вернулись на свои места. Протрезвевший Аркаша с выпученными глазами сидел в уголке, а жрица любви, деловито поправив корсаж, налила себе полную чарку и, одним махом опрокинув ее в рот, закусывала жареной рыбкой.

– Красивая ты девка – Ирма, – не то хваля, не то осуждая, заметил Максим. – Как же тебя угораздило-то?

– Приданое надо, – философски отвечала проститутка, не переставая жевать.

– Какое еще приданое? – изумился мастеровой. – Кто же тебя замуж такую возьмет, али дома не знают, чем ты тут промышляешь?

– Почему не возьмут? – невозмутимо пожала плечами потенциальная невеста. – Вот скоплю на две коровы, вернусь домой и выйду замуж. У нас все девушки так себе на приданое зарабатывают.

– И женихи что же – знают?

– Конечно, знают.

– И не попрекают потом?

– За что? – искренне удивилась Ирма. – За то, что корову заработала?

Не выдержав последнего пассажа, Григорий согнулся от хохота и, упав на диван, от полноты чувств хлопнул себя по ляжкам. Максим какое-то время потрясенно молчал, пытаясь осмыслить услышанное, а затем махнул рукой и присоединился к смеху товарища.

– Если господа больше ничего не желают, я пойду? – осведомилась проститутка, обнаружив, что еда на столе закончилась.

– Ступай, голубушка, – хихикая, замахал руками жизнерадостный студент. – Мы тебя более не задерживаем!

Мастеровой тоже покачал головой, видимо, решив, что не желает вкладываться в будущее крепкое чухонское хозяйство.

– А ты, Аркаша?

Только что лишившийся невинности гимназист проводил первую в своей жизни женщину мутным взглядом, после чего, видимо, припомнив подробности произошедшего, выскочил из-за стола и опорожнил на пол желудок.

– Славно погуляли, – покачал головой Максим.

Перед обедом в камеру, где сидел Дмитрий, привели еще одного «постояльца». Молодой человек в хорошем костюме с тонкими чертами лица и аккуратным пробором на голове был похож на приказчика или мелкого служащего, и только его скользкий взгляд мог насторожить внимательного наблюдателя.

Верный себе Кот поначалу не обратил на вошедшего никакого внимания, давая тому самому проявить себя. Некоторое время послонявшись с независимым видом по камере, тот понял, что место ему выделять не собираются, и решил действовать самостоятельно. Внимательно ознакомившись с обитателями и отметив для себя могущих быть опасными, он скоро выбрал жертву. Молодой мастеровой с щегольскими усиками, начинающими сливаться с покрывающей щеки густой щетиной, сидел, поджав ноги, на нарах и штопал себе рубаху. На первый взгляд, все было правильно. Имей сиделец вес, он бы поручил починку кому-то из нижестоящих, благо в последних не было недостатка. Так что новичок, придав себе еще более внушительный вид, решительно двинулся завоевывать место под солнцем.

Будищев, будучи занят ремонтом, не сразу обратил внимание на идущего к нему арестанта. Рукав ему порвали еще во время задержания, но за починку он взялся только сейчас. Не хотел показывать, что у него есть игла. Вообще, отношение полиции к арестантам поначалу его очень удивляло. Никто и не подумал забрать у него иглу или ремень, хотя было очевидно, что их можно использовать как оружие. Не стали изымать и лежащие в кармане несколько монет. Поначалу он думал, что это благодаря заступничеству Ефима, но оказалось, что в нынешних тюрьмах это все разрешено. Имея деньги, можно было купить у регулярно приходившего разносчика продукты или какую-нибудь нужную в быту мелочевку. Заказать у хожалого чайник с кипятком. В общем, как и везде – человек со средствами имел куда больший вес, нежели без таковых.

Дмитрий скреплял разошедшийся шов крупными стежками, размышляя при этом, что, будь он дома, попросил бы заштопать Стешку. Хорошо относившаяся к нему девушка ни за что бы не отказала и исправила прореху куда быстрее и аккуратнее. К тому же, наверное, еще бы и постирала. Подумав об этом, он невольно вспомнил свой приход в дом, когда дочка Акима Степановича стирала и он застал ее в мокрой сорочке на голое тело. Странно, на воле его куда больше привлекли пышные формы служанки Барановских – Глафиры – или крепко сбитой хохотушки Аксиньи, но в заключении мысли его все чаще возвращались к дочери хозяина квартиры.

– Слезай, дядя! – раздался совсем рядом чей-то голос, но замечтавшийся Будищев не сразу понял, что обращаются к нему.

– Слезай, говорю! – повторил новичок уже с угрозой.

Это была его вторая ошибка. Обычно местные уголовники, когда пытались что-то отжать у сокамерников, говорили подчеркнуто любезно, можно даже сказать – приторно вежливо. Так что этим он сразу продемонстрировал всем заинтересованным лицам свою неопытность.

Первая ошибка заключалась в том, что он вообще неправильно выбрал жертву.

Раздосадованный тем, как бесцеремонно прервали его воспоминания, Будищев, ни слова не говоря, встал со своего места и коротко без замаха ударил наехавшего на него новичка под дых, а когда тот согнулся от боли и неожиданности, резко добавил коленом в лицо, мгновенно отправив противника в нокаут. Стоя над поверженным врагом, Дмитрий даже хотел его немного попинать, однако приглядевшись, счел это излишним. У новичка был явно сломан нос, залито кровью лицо, и вообще выглядел он настолько жалко, что желание бить его быстро улетучилось.

Неожиданный интерес к пострадавшему проявили блатные. Едва Будищев вернулся на свое место, к продолжавшему лежать парню подошли двое подручных Кота и, подхватив его под руки, утащили к авторитету. Там ему дали умыться, оказали, как могли, первую помощь и принялись расспрашивать. Судя по всему, рассказ незадачливого молодого человека пришелся по душе главе местного преступного мира, и избитому выделили место, подвинув какого-то мужичка. Впрочем, Дмитрий этого уже не видел, поскольку его имя снова выкрикнул заглянувший к ним в камеру хожалый. Делать было нечего, и гальванер двинулся на выход, подумав, что идет на встречу с дознавателем, но, как оказалось, к нему пришел адвокат, присланный Владимиром Барановским.