грандиозные планы. Они же хотели разобрать тебя на фотоны.

– На какие еще фотоны?

– Ну, я же тебе уже говорила! Ты совсем, что ли, ни хрена не помнишь? На информационные фотоны. Странно еще, что нас обоих не разобрали те – на проходной.

– Они… у них был приказ не наносить вреда местному населению. Какой-то там параграф колониальной политики.

– Ты откуда знаешь?

– Не знаю откуда. Там они что-то по своему лопотали. Даже непонятно было, речь это или частое дыхание. Но сейчас до меня дошел смысл.

– А так бывает?

– Наверное бывает.

В этот момент, из транспортного потока улицы выскочил серый фургон и свернув в проулок, помчался к остановившемуся купе.

– Смотри, Анна! Смотри! – крикнул Головин, но его крик заглушил грохот пожарной дискорамы, которая прошла над крышами домов, растопырив рукава пенных генераторов.

Между тем, фургон уже начал тормозить и пошел юзом, чтобы перекрыть всю проезжую часть. Затем, из его распахнутой двери выскочил трое вооруженных людей и Анна дала полный газ, ударив их бампером так, что они покатились, как кегли, а ботинок одного из них, описав в воздухе дугу, упал на заднее сиденье купе, когда оно проносилось мимо.

– Кто это был? – спросил Головин, когда Анна, отчаянно сигналя стала вклиниваться в транспортный поток.

– Какие-то очередные охотники за тобой!

– Почему ты так думаешь?

– Не знаю! Ты тут всем очень нужен, потому становишься опасным и для меня!

– И что же делать?

– Есть кое какие варианты… – сказала Анна. – Держись крепче!

37

Какое-то время они ехали по одной из самых загруженных улиц города. Навстречу, то и дело попадались пожарные роботы-манипуляторы, которые проносились с включенными сиренами и тремя ярусами проблесковых маяков, что означало – особую важность.

И все водители прижимались к обочинам, а кто не прижимался, получал повод для кузовного ремонта.

Головин уже начал успокаиваться, когда Анна, вдруг свернула в какой-то проулок и понеслась, рискованно маневрируя и временами заскакивая в какие-то дворы, где пугала жителей и подрезала низким бампером благоухающие клумбы.

Этот бросок длился минуты три и Головин не спрашивал о причинах, поскольку у Анны был вид человека, который знает, что делает.

Наконец, уже оказавшись на какой-то промышленной окраине, Анна сбросила обороты двигателя и сказала:

– Опять какая-то банда была на хвосте. И уже другая – не та, что мы смахнули возле серого фургона. Ты становишься настолько опасным компаньоном, что уже никаких денег не жалко, чтобы от тебя избавиться.

– Что ты имеешь виду? – не понял Головин.

Анна остановила купе и оглядевшись, показал кулак какому-то бездомному, который тотчас схватился за коляску с тряпьем и поспешил прочь.

В этих местах подобные шикарные машины никогда не появлялись.

– Дай сюда свою руку, – потребовала Анна.

– Что?

– Дай сюда руку! – потребовал она и ее лицо сделалось злым.

– Вот еще. Что ты задумала?

Головин заметил в руке Анны какой-то предмет похожий на нож.

– Дай сюда руку, я тебе говорю! – повторила она и в ее голосе послышалась угроза. – У нас мало времени, Марк, я должна нанести тебе на ладонь метку!

– Какую метку?

– Главную, Марк! Я передаю тебе право на управление!

Головин протянул руку и Анна быстрым движением провела по его ладони каким-то предметом, похожим измерительную линейку.

Почувствовав укол, он резко отдернул руку и стал осматривать ее, ожидая обнаружить кровь, но машина рванула с места и они снова понеслись вперед, пролетев еще пару кварталов и вызвав удивление местной публики.

Наконец, купе остановилось и Анна скомандовала:

– Вылезай!

– Почему?

– Вылезай, они все гоняются за тобой, поэтому тебе нужно убраться подальше.

– Но я не понял…

– Вылезай, тебе говорят! Вон тот ангар – в нем яхта! Десять лет назад Георг еще испытывал ко мне какие-то чувства. У меня была хандра, он спросил чем может помочь, а я ляпнула – хочу яхту-универсал. А он сказал – запросто. Больше такой щедрости я за ним не замечала. Но это неважно. Беги в ангар, поднимайся на яхту и чтобы я тебе здесь больше не видела.

Не совсем понимая о чем идет речь, Головин, все же, перешагнул через борт купе и Анна сразу дала полный газ, умчавшись в облаках пыли.

Марк посмотрел ей вслед и вздохнул. Вокруг была тишина и ряды огромных ангаров с облупившейся краской.

– Ничего себе райончик, – сказал Головин и поежился. Слишком неприветливо все тут выглядело.

Послышался звук мотора и Головин, тотчас очнувшись, побежал к указанному Анной ангару.

Рев автомобиля приближался и можно было не сомневаться, что это были преследователи одной из, охотившихся за Марком, команд.

Прыгая через кочки и огибая кучи мусора, Головин невольно фиксировал все незначительные детали: торчавшие из земли куски бетона, ржавые трубы, остов брошенного автомобиля.

Расстояние до ангара, которое Головин определил метров в пятьдесят, оказался вдвое больше. А между тем, его уже заметили и машина сбросила обороты. Двигатель зачихал и она остановилась.

– Давайте за ним! Живее! – услышал Головин хриплый голос какого-то командира.

Пришлось прибавить ходу и вскоре он оказался у высоких откатных ворот. И остановился. Дверей видно не было, каких-то, может быть, люков, тоже.

Тогда он взглянул на ладонь, на которой в тонкой пленке полыхнули синеватые искры.

Марк приложил ее к створке с облупленной краской и в первые мгновения ничего не происходило.

Эта жуткая пауза успела наполнить его отчаянием – его снова схватят и уже наверняка разнесут на атомы, чтобы получить какой-то секрет, какого он и сам не знает.

Ворота вздрогнули и их створки стали медленно расходиться.

Боясь даже оглянуться, Головин нырнул в темноту, наполненную запахами старой резины, пыли и окисленного металла.

Он так торопился, что едва не ударился о высокую стойку шасси и в этот момент включилось освещение, выхватив из мрака короткие плоскости и остальной корпус яхты.

– Вот это да, – выдохнул он, поскольку даже не предполагал, что она может быть такой огромной – до самого потолка ангара.

– Осторожно, он может быть вооружен!.. – услышал Головин совсем рядом и это заставило его броситься к лифтовому трапу, дверца которого была гостеприимно распахнута.

Головин запрыгнул на лифтовую площадку и перевел дух, однако ничего не произошло, но опомнившись, он коснулся стенки меткой на ладони.

Створки трапа тотчас закрылись и площадка стала подниматься, а вслед за ней начал сворачиваться раскладной корпус лифтового ствола.

Вскоре голоса и топот преследователей остались снаружи.

В просторном коридоре зажглись осветительные панели и Головин побежал вперед, в полной уверенности, что окажется в каком-то пункте управления.

И не ошибся. Рубка выглядела, как