Для делегации, отправившейся на торжества, северный путь к Шипке был труднейшим. По нему и поехал дядя Гиляй. Поехал, чтобы написать о героизме русского солдата в освободительной войне, чтоб восстановить путь скобелевского отряда. И рассказал о том, как спускался отряд Скобелева по снежным Балканам с Лысой горы и дошел до обрыва в невидимую пропасть. Справа — снежная стена, закутанная облаками, слева — продолжение ее вниз, в пропасть, впереди — Долина роз с турецкими войсками. Дальше идти некуда. Но шли, ползли под выстрелами, прорывая дорогу в снегу, двигались поодиночке. Иные обрывались с кручи, падали в пропасть, и некогда и некому было спасать. Только стоны неслись из пропасти, стоны не разбившихся до смерти, но осужденных на голодную смерть. Так встречали многие солдаты рождество 1877 года.

Но Балканы перевалили. Корреспонденции дяди Гиляя печатались в «Русском слове», он писал, обращаясь к тем, кто не знал о самоотверженности русских солдат, о том, как «молча умирали под пулями, молча замерзали в снегах, молча, стиснув зубы, обливаясь кровью из ран, шли на неприятельские батареи и падали, сраженные новыми пулями. Умирали за неведомых. Дрались после бессонных ночей, под палящими лучами солнца, дрались полуголодные, полураздетые, с отмороженными конечностями, умирали, замерзая в снегах, свергаясь в пропасти…». Рассказывал и тем русским солдатам, кто уцелел от пуль и холода. Давно разбрелись они по необъятной Руси. Рассказывал, чтоб в глухих деревнях, в шумных городах, узнав о происходящих на Шипке спустя 25 лет торжествах, с гордостью могли бы сказать:

— Я был на Шипке!

Вернувшись тогда из поездки в Болгарию, дядя Гиляй написал книгу «Шипка прежде и теперь». Не хотел ограничиться корреспонденциями в «Русском слове», не хотел, чтоб события и подробности торжества ушли вместе с газетными страницами.

Путешествие русской делегации от Варны до Шипки сопровождалось бурными приветствиями. Всюду, в каждом селении, русские гости видели задушевные встречи. Особенно радовались пожилые люди, которым памятны были гнет и насилия… Сколько искренних слез блестело на их лицах! И сколько воспоминаний по всему пути из Варны до Шипки! Надо было обо всем рассказать.

Работал Владимир Алексеевич быстро. И книжку «Шипка прежде и теперь» закончил в короткое время; писал ее в Столешниках в своем кабинете за столом отца, за который садился в особенно важные для него моменты. Привезенный из Болгарии красивый граненый флакон с розовым маслом, подаренный в Долине роз, стоял перед ним. Возвратившись в Москву, он отдал его дочери. Но она, когда начал работу над книгой, поставила флакон отцу. Закрытый, залитый воском, он благоухал, напоминая дяде Гиляю встречи, поездку в Тырново, Габрово, Дренов… От самого Севастополя по дороге в Болгарию и там дядя Гиляй сделал много снимков. Пароход «Петербург» и его капитан, команда парохода, встреча шипкинских гостей в Горном Ореховце, прибывший на торжество македонец в юбке, как шотландец, только не в клетчатой, а в белой, лагерь гостей, прибывших на шипкпнские торжества, и братская могила на Шипкинском перевале… Из Болгарии дядя Гиляй посылал домой открытки. На одной, с видом горы Шипки, написал: «На Шипке все спокойно». Дорогой ценой досталось это спокойствие.

Книгу «Шипка прежде и теперь» дядя Гиляй издал у Сытина. Печаталась она на Петровке в доме номер 21 — в одном из отделений Сытинской типографии. Она вышла в твердой и мягкой обложке, иллюстрированная фотографиями автора. Разошлась быстро. Дядя Гиляй купил большое количество экземпляров, чтобы отослать друзьям в Болгарию… Там жили старые друзья, а после шипкинских торжеств появились новые.

Как мог он не подарить на память книгу болгарке Ефросиний Николаевой, когда она уезжала из Москвы в Софию, не послать ее отцу? Ефросиния училась петь в Московской консерватории по желанию отца, который был тоже участником освободительной войны. Бок о бок сражался он с русскими и восхищен был их героизмом. Удивление и преклонение было настолько велико, что еще во время войны, пока шли бои, Николаев дал себе обет: если останется жив, посвятить себя распространению на родине русской музыки, русской песни. Николаев уцелел от вражеских пуль. И как только над Балканами и над Болгарией пронеслось: «На Шипке все спокойно», стал выполнять данный в бою обет.

Из года в год ездил Николаев со своей семьей по небольшим городам и селам Болгарии, давал концерты русских песен. Из детей Николаева самой способной, по его мнению, была Ефросиния. Послал ее в Москву в консерваторию, хотел, чтоб дочь продолжала дело отца.

Неудачный роман выбил девушку из жизненной колеи. Она бросила занятия, возникли осложнения и в консерватории. В Москве существовал Болгарский культурно-благотворительный кружок. Там знали, к кому обращаться, и Ефросиния оказалась в Столешниках. Дядя Гиляй помог ей, она окончила Московскую консерваторию и уехала в Болгарию продолжать дело отца.

В письмах Николаев благодарил Гиляя и рассказывал, что его долгие труды увенчались успехом и почти во всех городах Болгарии можно услышать прекрасные русские песни. В письмах он благодарил за доброе дело, за щедрое сердце дядю Гиляя, а всех русских за то, что «на Шипке все спокойно».

Был у дяди Гиляя «друг» — небольшой дорожный саквояж, он прошел с ним многие пути-дороги. До последних дней не расставался с ним, хотя назначение саквояжа со временем изменилось. На внутренней стороне крышки этого своеобразного чемодана выведено: «В. Гиляровский. Москва, Столешников, 9». Забывал саквояж в вагоне поезда, в трамвае, на зимовниках, на станции в задонских степях, в гостинице, в Белграде, но всегда возвращался в Столешники дорожный спутник: присылали, находили В. Гиляровского. Дома саквояж стоял на виду, храня самое малое количество необходимых в дороге вещей. В любую минуту мог взять его дядя Гиляй, не заглядывая, знал — все на месте, уложено заботливой рукой жены.

Настало время, и окончились его путешествия, теперь в свой неизменный спутник — саквояж — он стал складывать записки-памятки. Придет что-то в голову, любопытный факт, случай из жизни — сейчас запишет на отдельном листе бумаги и — в саквояж.

Чаще всего приходили на память дороги, которые преодолел в Москве.