– И Бабаев этот ваш ему сразу понравился. Хоть и бизнесмен, а похоже, что порядочный человек, это Михалыч сам так сказал, – уточнил Лешка.

– Как мило, надо же. Хорошо же он относится к бизнесу, – усмехнулась Надя.

– Мам, ну ладно тебе. Ты же сама знаешь, что в этих ваших деловых кругах порядочные люди – редкость, – уверенно припечатал сын, и она не стала спорить. – В общем, к счастью, в коридорах камеры, так что нужно просто все записи отсмотреть, и потом среди тех, кто входил в кабинет, провести работу. Прохоров говорит, за пару дней справимся. Так что ты не волнуйся, мам. Хорошо? Украденное найдем, виновного накажем. Да? – Лешка встал из-за стола и ласково потрепал Надю по плечу. – Слушай, я там Маше кое-что обещал, я пойду к себе, ладно?

– Конечно, сынок, – кротко откликнулась Надя, которая была как будто в тумане.

– Не расстраивайся так из-за отца. Вы помиритесь, обязательно. Слышишь? – Похоже, сын твердо решил утопить Надю в позитиве.

– Конечно, милый. Не буду. Иди, я все приберу и лягу пораньше.

* * *

Самое смешное, что она действительно верила в талант Вадима. И совершенно сознательно служила всю жизнь именно этой идее – своей вере, своей роли жены художника, вкладывая всю себя. Вложенное должно окупиться, это точно. Если не внешним успехом, то самоуважением, ощущением, что все не зря. «Я с тобой как в тюрьме», – сказал Вадим сегодня. Эта фраза стучала в Надиной голове, но осмыслить ее было невозможно.

Она прошла к столу, машинально включила ноутбук, но не стала ничего смотреть и слушать. Сегодня точно не до учебы. Ссутулившись, маленькая Надя сидела и думала о том, как жизнь придавила ее всей тяжестью. Она всегда боялась того, что ее тайна будет раскрыта и вся ее тщательно выстроенная жизнь рухнет. Но, возможно, страшнее не то, что ее тайна раскрыта, а то, что Вадим, может быть, нечаянно в запале сказал правду. Это значит, что дом, который она строила всю жизнь, стал тюрьмой – для него, для нее, для всех?

Значит, жертва, которую ты кладешь на алтарь, может слишком дорого обойтись не только себе самой, но и тому, кому ты ее приносишь? Это странно. Несправедливо. Так не может быть. То есть так бывает, но только не в ее случае. Она делала все, чтобы семья была счастлива, и никогда ничего не просила взамен. Надя встала и открыла шкаф. Шкатулка матери стояла под вешалкой, ее резной бок выглядел чужеродно в этой спальне, в этой жизни. В жизни, которую Надя устроила от противного, сделала все, чтобы не походить на женщину, которая ее предала. Которая сбежала, чтобы жить по-своему…

Откинув крышку, Надя в задумчивости начала вынимать из бархатного брюха шкатулки лишенные пафоса украшения матери. «Никакого золота», – вдруг подумала она. Выходит, Марину не заботили все эти правила – что после сорока бижутерию носить неприлично? Или просто здесь собрано то, что не пригодилось женщине, отбывающей за рубеж? И там она носит бриллианты, и золото, и платину, которые дарит ей новый заграничный муж?

Надя выкладывала на платок серьги в виде перьев, серьги в виде палитр, серьги-петли с металлическими шариками, русалочьи серьги с двумя шариками и каплей, тонкий поясок в виде змеи, венгерский чокер, потом колье с подвесками… Раскладывая их так и эдак, она будто бы впала в транс: искала для каждого украшения единственно верное положение в этом коллаже, как будто собиралась рисовать… снова рисовать своих причудливых ярких девочек.

Надя подняла русалочьи серьги и приложила их к лицу. Да, цвет стекла в точности как ее глаза – получается здорово. У нее и дырки в ушах для сережек есть, мать настояла в свое время, и с тех пор они никак не зарастут. Но нет, нет, ни к чему это. Надя не могла это надеть. Даже примерять не стала. Быстрыми движениями убрав безделушки в шкатулку, Надя пошла умыться и уже через десять минут, приняв снотворное, лежала, плотно завернувшись в кокон одеяла.

Завтра она все решит.

– Можно? – Надя заглянула в кабинет Бабаева и увидела шефа за столом.

– Да, конечно, Надя, входите. Давайте обсуждать ваш вопрос. – Шеф поднялся и жестом пригласил ее присесть в кресло у кофейного столика. – Рассказывайте.

Надя с шумом набрала воздуха в легкие и одним махом выпалила:

– Александр Александрович, я хочу обсудить с вами вопрос оформления офиса, который вы поставили примерно два месяца назад. – Она старалась не показать волнения, но темп речи выдавал ее с головой.

– Да, конечно. – Когда Бабаева что-то удивляло, он начинал говорить медленно, нараспев, это был верный признак. Надя испугалась еще сильнее, но отступать было некуда.

– В общем, я не знаю, как вы к этому отнесетесь, но я решила предложить решить этот вопрос с помощью картин моего мужа. Он у меня художник, – быстро договорила она и наконец решилась прямо посмотреть на Бабаева.

Шеф смотрел на нее с искренним удивлением:

– Да, конечно, я знаю. А почему вы так волнуетесь?

– Ну, это ведь достаточно странно… Предлагать купить работы родственника. Как будто я пользуюсь своим служебным положением. – Взрослая женщина, а оправдываюсь, как школьница, мысленно упрекнула себя Надя. Зато честно.

– Я очень ценю вашу честность, – словно прочитав ее мысли, сказал Бабаев. – И надеюсь, что у вас есть и другие аргументы, кроме ваших родственных связей? – Он слегка улыбнулся, и Наде сразу стало легче.

– Конечно, есть! Вот смотрите. – Она открыла галерею изображений на планшете и протянула его начальнику. – Это серия работ под общим названием «Пульс города». Вы листайте, смахивайте вправо, там их двенадцать штук. Формат большой, сто тридцать на сто восемьдесят, они просто идеально подойдут для больших помещений.

Бабаев неспешно листал картинки в Надином планшете, приподняв брови и слегка покусывая нижнюю губу. Надя крутила обручальное кольцо на пальце и старалась не слишком пристально следить за его реакцией, но отвести глаза от этих приподнятых бровей ей никак не удавалось.

– Надя, я вам честно скажу: в таком искусстве я ничего не понимаю. – Бабаев смотрел на нее растерянно, и у Нади упало сердце.

– Ну да, конечно, наверно, реализм тут был бы уместнее, – пробормотала она.

– Нет, нет, вы меня неправильно поняли. – Он протестующе взмахнул рукой. – Если бы я считал себя экспертом, я бы сам выбрал картины и не ставил бы эту задачу перед вами. Я специально обратился именно к вам, потому что ценю ваше мнение. Но чувствовать себя некомпетентным не очень приятно, как вы понимаете. Вы можете мне побольше рассказать об этой серии?

– Да, конечно. – Надя собралась и начала излагать все, что относилось к делу. Шеф вдумчиво слушал и кивал: формат, материал, колорит, тематика, серийность, современные средства выразительности, соответствующие передовому имиджу компании.

– Ну и наконец, последний довод. – Надя испытала почти болезненное облегчение, когда поняла, что достаточно разогналась, чтобы изложить и денежную сторону сделки. – Украшать офис типовыми картинами или фотографиями все-таки несолидно. Бюджет у нас средний, поэтому купить работы прославленного художника в нужном количестве не получится. А Вадим Невельской – художник с заметным именем, но без особой рыночной судьбы. Так что этот вариант оптимален еще и по цене.