– Надя, – в раздражении шеф произнес ее имя нараспев, – ну вы же не думаете, что я такой дурак и не поискал уже везде, где только можно. Я и жене звонил, она говорит, что дома нет. Да я и сам помню, как утром его клал в карман пиджака. Как всегда.

Надя потерянно молчала, и Бабаев принял выражение ее лица за сочувствие. Он прошел и присел в кресло рядом с книжной полкой, и Надя, спохватившись, решила предложить ему воды.

– Я даже описать не могу, насколько это ужасно. – Бабаев сгорбился в кресле и несколько раз сильно провел большой сухой ладонью по своей аккуратной, напоминающей армейскую стрижке. – Понимаете, это ведь единственное, что осталось от деда.

– Он на войне погиб? – тихо спросила она.

– Нет, до войны. Он работал начальником службы связи на Западной железной дороге. В тридцать восьмом, осенью, поехал в командировку в Смоленск и пропал. Потом позвонили. Отец тогда был школьником, он запомнил обыск, как у дворников бляхи блестели… – Бабаев отхлебнул воды и закашлялся. – Простите, Надя. Вам, конечно, это не интересно.

– Ну что вы такое говорите! Конечно, интересно! Его арестовали, да?

– Арестовали, а через четыре месяца расстреляли. Но семья, конечно, ничего не знала. Все надеялись, что дед жив.

– А семья? – Надя слушала Бабаева, нервно вращая обручальное кольцо, но он этого не замечал.

– Бабушка к тому времени уже официально женой не была, видимо, это спасло. Они развелись, просто жили вместе. Ну и она постаралась максимально обезопасить сына. Все вещи спрятали, оставили только портсигар, как память. Его деду на фронте вручили, в Первую мировую еще. Там на нем всадник изображен, с копьем. Называется красиво «Всадник, говорящий с ветром». Я его всегда с собой ношу – как отец мне его передал… – Он замолчал и минуту сидел, опустив голову. – Понимаете, он стоит типа три тысячи евро, но не в этом дело! Я же сколько лет езжу, ищу следы, для меня дед, прадед, все эти корни мои – не пустой звук. И надо же было, чтобы пропал именно дедов портсигар! Да лучше бы у меня сто машин украли и дом сгорел, ей-богу…

Надя боялась разреветься, поэтому молчала и только смотрела на Бабаева пристально и с каким-то отчаянием. А он был благодарен ей за то, что она слушает.

– Ну вот. Слава богу, камеры у нас есть. Найдем. Я в милицию уже позвонил.

– Уже?

– Ну конечно! Сразу, как обнаружил пропажу. Пусть работают, ищут, а то мы охране на входе платим, налоги платим – должны же они отрабатывать?

– Александр Александрович, ну не расстраивайтесь так, пожалуйста… Он найдется, вот увидите!

– Конечно, найдется. Слава богу, камеры у нас в коридорах есть. В кабинете я вешать запретил, но сколько людей ко мне заходили, пока мы ездили с Юрой? Ну пять человек, ну десять. Найдется. У нас не проходной двор.

Наверно, стоило чем-то заполнить паузу, но Надя оцепенела и не могла произнести ни слова.

– Надя, а мне Наташа сказала, что вы хотели меня видеть? У вас что-то срочное?

– Да, я заходила, заглядывала. Но ничего важного, нет, совсем ничего, все ждет, все можно потом, – она говорила так быстро, что боялась вызвать его подозрения, но шефу, очевидно, было не до нее.

– Тогда и правда давайте в другой раз, хорошо? Сейчас мне как-то не по себе.

– Конечно, конечно!

– Спасибо, Надя, что выслушали. Я пойду к себе.

* * *

Когда дверь за шефом закрылась, Надя, судорожно вздохнув, полезла в мусорное ведро и вынула оттуда пакет с завернутым в него портсигаром. И чем она только думала? Выбросила, ага. А если бы ей пришлось выйти из кабинета, и пришла бы уборщица и нашла бы эту тяжесть в мусорной корзине?

Ситуация выглядела безвыходной. Надя никогда даже не задумывалась о том, как именно охраняется их офис. Если в коридоре камеры, значит, второй раз в кабинет шефа идти нельзя. И что же делать?

Она достала портсигар и тщательно вытерла его носовым платком. Отпечатки пальцев! Хорошо, что я сообразила. Надо немного подумать, просто подумать… и обязательно найдется какой-то способ подкинуть эту вещь шефу. Господи, как жалко его. Переживает, как ребенок. Видимо, из-за истории деда он так увлекся историей. И портсигар оказался военной наградой, а он ведь и сам служил, и для него все это так важно… О господи, как же меня угораздило.

Надя убрала портсигар в пакет, спрятала в выдвижной ящик стола и попыталась вернуться к работе. Цифры и буквы плясали перед глазами, она ничего не могла понять в привычных документах.

В дверь постучали.

– Разрешите? – В дверях стоял блондин в темной одежде. Тот самый, из «Азбуки вкуса».

– Да, конечно, входите. – Надя постаралась убрать с лица все эмоции, и получившееся выражение стало отстраненным и высокомерным.

– Неожиданная встреча. – Блондин холодно улыбнулся. – Следователь Прохоров, Павел Михайлович. Я здесь по вызову, по случаю кражи. Проводим опрос. Вы не против, если я присяду?

– Да, конечно, – Надя смотрела на него, побледнев и выпрямившись. – Присаживайтесь, пожалуйста.

– Представьтесь, пожалуйста. В прошлый раз мы с вами не познакомились.

– Надежда Юрьевна Невельская, заместитель руководителя департамента управления рисками. Собственно, на двери табличка, там все написано.

– Да, табличка соответствует. Это хорошо. – Блондин что-то записывал в блокноте. – Надежда Юрьевна, вы не могли бы присесть поближе? Вот сюда. – Он указал на кресло напротив.

Надя встала и прошла два шага по кабинету под пристальным взглядом следователя. Затем села, скрестив ноги в лодыжках и заставив себя не складывать руки на груди: она помнила, что это защитная поза. А напряжения выдавать нельзя.

Их колени почти соприкасались: ноги у блондина были длинные, и сидел он слегка подавшись вперед. Надя подобралась.

– У вас ко мне какие-то вопросы? А то мне работать надо.

– Надежда Юрьевна, я тоже на работе. Случай особенный, поэтому придется ненадолго отвлечься. – Он не спеша оглядывал Надин кабинет: орхидеи на широком подоконнике, дипломы в рамках, фотографии с конференций.

– Слушаю вас. – Кажется, именно таким голосом я говорила с той девочкой в магазине для художников, мелькнуло у Нади в голове. Холодный стервозный тон. Совершенно неуместный. Она слегка откашлялась.

– Надежда Юрьевна, в офисе вашей компании произошла кража. Вам что-то об этом известно? – следователь говорил размеренно и спокойно, внимательно изучая Надино лицо.

– Да, известно. Ко мне заходил Бабаев, начальник департамента, и рассказал, что из его кабинета исчез портсигар.

– Именно. Старинный портсигар, из серебра, ценная вещь и к тому же семейная реликвия. Вам что-то известно об обстоятельствах этой кражи?