– -М-да,-пробормотал Сева.-Дело у вас было поставлено…

– -Продумано!-подтвердил Потапов.-Незаслуженных героев у нас не было. Уж как я хотел получить орден "белой головы", но так и не смог. Являюсь всего лишь кавалером пивного креста первой степени с золотыми солеными огурцами…

Надо же, подумал Сева, я всё-таки задремал и придумываю теперь за профессора всякую чушь… Но дернув головой и ощутив тухловатый ветер из туннеля, он понял, что не спит, поскольку во сне запахов не бывает.

– -…ощущение общественной значимости – волшебное чувство!-завершил профессор какую-то пропущенную Севой мысль.

– -Не понимаю, почему нельзя было просто выпивать-закусывать,-заметил Чикильдеев.

– -Это же скучно, Всеволод! Кроме того, так уж устроено, что хомо сапиенс всегда пытается обнаружить высший смысл даже в самых низменных проявлениях своей деятельности! Если рассуждать по-вашему – тогда и церкви незачем строить!.. И уж во всяком случае, то, о чем я вам рассказал – более осмысленная функция, чем языческое поклонение футбольной команде или какому-нибудь гусельщику, кривляющемуся на сцене! У нас, если хотите, был микрообразец демократической структуры. На подобных элементах, между прочим, зиждется весь цивилизованный мир!

– -И до каких степеней вы лично дошли?-спросил Чикильдеев, незаметно для себя заинтересовавшийся темой.-То есть, до каких чинов дослужились?

– -Я был поддавало!-не без гордости сообщил Потапов.-Коллеги должны были обращаться ко мне "ваше высоконажирательство".

– -Так у вас и титулы были?-изумился Сева.

– -Как же без титулов! При табели-то о рангах!

– -Ну а, скажите, у этого… который был лудило?..

– -Седьмой и шестой классы, лудило и киряло, титуловались "ваше пропойство".

– -А самый старший чин?

– -То есть, высший ранг? Первый класс, он же похмелюга.

– -И как он… титуловался?

Профессор заморгал и покрылся розовыми пятнами.

– -Видите ли, то, что я вам рассказал, для вас несколько неожиданно, быть может.

– -Не то слово,-сказал Сева.-Вы перевернули мои представления об ученых.

– -Но учтите: всё это было очень давно! Можно сказать, в другую эпоху. Поэтому воспринимайте мои рассказы не как истории из жизни, а как, скажем… легенды майя. Не забывайте также, что пристрастию к вину были подвержены даже непростые смертные, как, например, Александр Македонский, философы Лакид и Тимон, Антиох Великий, поэт Ион из Хиоса…

– -Хорошо,хорошо,-поспешно согласился Сева.-И всё-таки, как же у майя обращались к их главному похмелюге?

– -"Ваше поблёвство"…-совсем запунцовев, пробормотал профессор.

– -Ужас какой!-поморщился Сева.

– -А? Ну как?-захихикал Потапов.-Чем не вклад в отечественную словесность и культурное наследие? Такого даже у Ерофеева нет!

– -У какого Ерофеева?-поинтересовался Сева.-Это тоже профессор?

Потапов на мгновение застыл, а глаза его затрепыхались, как два мотылька, залетевшие в банку.

Вспоминает, кто такой Ерофеев, догадался Сева и извинительно сказал:

– -Не утруждайтесь, Аркадий Марксович. Ну, Ерофеев и Ерофеев, мало ли в стране ерофеевых!

– -Вот именно,-согласился профессор, отчего-то тяжело вздыхая и сморкаясь.- Как много было придумано моим поколением, но всё пропало!.. Мы уже – фр-р-р! – всё проехали, а родная страна только-только до этого добралась… Обидно!

– -Профессор,-сказал Сева,-вы открылись мне с совершенно другой стороны.

– -Я и сам себе открылся с другой стороны, и всё благодаря вам, Всеволод. Спасибо.

– -За что?

– -За то, что… Да хотя бы за то, что мы сейчас здесь вместе.

– -Да ладно вам!-отозвался Сева и посмотрел на часы.-Давайте трогаться.

В самом деле, станция уже совсем опустела, и дежурная в синем кителе дважды прошла мимо них, поглядывая с профессиональной подозрительностью.

Подошел неспешный поздний поезд. Чикильдеев и Потапов зашли в вагон, и, когда за окнами снова понеслась бетонная стена, все занимательные разговоры мигом испарились у них из памяти. Через полторы минуты вместо стены поплыл, останавливаясь, подземный Карнак.

– -Пойдемте туда, где мы не слишком на виду,-сказал Сева.

Поезд неторопливо уполз, а они с профессором, опасливо ступая, чтобы не будить чуткое эхо, живущее между мраморными стенами, прошли в конец платформы, где между каменным водопадом лестницы и туннелем имелся небольшой закуток. Здесь они присели на стальные ребра металлической передвижной лестницы-башни, и Сева прошептал:

– -Подождем немного.

Время от времени его и профессора пробирал легкий озноб, как будто им предстояло нырнуть не в туннель, а в пруд. В стене перед ними под оранжевым фонарем маячила молчаливая дверь, и Чикильдеев боялся, что она внезапно откроется и выпустит на волю какой-нибудь сюрприз. Но вместо этого совершенно с другой стороны послышались шаркающие шаги и появилась уборщица в красном жилете, с ведром и шваброй в руках.

– -Чего сидите? Поездов больше не будет!-сказала она и пошла дальше.

– -Ну что же,-прошептал Сева,-если поездов не будет, то ждать осталось недолго. Сейчас пройдет дрезина – и вперед, за славой.

Они посидели еще, но дрезины не было.

– -Странно,-снова прошептал Сева.-Я читал в газете, что должна пройти дрезина с восстановительной бригадой – проверять пути и устранять протечки… Что у них – протечек сегодня нет?

Профессор ничего не ответил; глаза его под очками стали маленькими и жалобными.

Сева осторожно выглянул из-за парапета лестницы. На станции царило молчание египетской гробницы.

– -Вот, пожалуйста, наш замечательный порядок!-прошептал Сева профессору.-Где все эти дежурные, охрана и хваленые видеокамеры наблюдения?

Профессор, набравшись смелости, пожал плечами.

– -Пора!-решился Сева.

Проход в туннель преграждала железная заслонка, упирающаяся с одной стороны в стену и в железные перила с другой. Между перилами и краем платформы в темноту уходил карниз шириной в два пальца. Сева и профессор, как две обезьяны, пробрались по нему, держась за перила, и оказались на узкой дорожке, идущей вдоль бетонной стены.

– -Ну вот, не так всё страшно!-прошептал повеселевший Сева.-Доставайте фонарь и внимательно смотрите. Знал бы он, где мы сейчас!

– -Кто?

– -Гражданин Зашибец, который видит на три аршина вглубь.

– -И на два – вдаль!-сострил профессор, и оба они конспиративно захихикали.

– -Кстати, и кроссовочки у него – сомнительный Reedok, а не подлинный Reebok,-заметили?-снова съерничал Сева.