– Забавно. – Дюбрайн склонил голову набок. – Светлый шер, клятва верности… Ты думаешь, этого достаточно?

– Да, – ответила Лея.

– А я думаю, что нет, – отрезал он.

Шуалейда, до того неподвижная, обернулась к Стрижу – и ему нестерпимо захотелось провалиться в Ургаш. Немедленно.

– Шу, я вижу, что ты любишь мальчика и доверяешь ему. – Голос Дюбрайна дрогнул, хотя лицо осталось невозмутимым. – Но ты хоть понимаешь, что он только чудом не убил тебя?

Как бы Стрижу ни хотелось возразить, но возразить было нечего. Хисс едва не забрал ее душу его руками, несмотря на то, что заказа на ее смерть не было. Что Хиссу до каких-то заказов, когда ему приходит охота поиграть.

– Одержимый убийца, – одними губами шепнул Стриж, напоминая ей: он именно о гильдии и говорил.

– Мастер Стриж… – так же тихо шепнула она, не слыша ни его слов, ни слов Дюбрайна, и вглядываясь куда-то в самую глубину Стрижа. – Ласточка. Правильно было, говоришь? – она вдруг ожила, рассмеялась, взяла Стрижа за руку и обернулась к Дюбрайну. – Ладно. Выкладывай, великий интриган, что ты задумал и зачем принес эти бумажки.

Тот покачал головой, улыбнулся – странно, но почему-то очень хотелось поверить теплу этой улыбки – и снова сунул бумаги Шуалейде.

– Посмотри на печать крови.

Она послушно взяла – одной рукой, не выпуская ладони Стрижа – и вгляделась в сложный, радужно мерцающий символ, связывающий документ с единственным человеком. Печать, которую нельзя подделать и нельзя обмануть: если капнуть на нее кровью того, на кого печать настроена, она засветится, если чужой – почернеет. Стриж тоже вгляделся в документ, слишком похожий на настоящий. Догадка мелькнула – в книге заказа было написано «продан», а не «доставлен в нужное место», но не может же быть такого! Гильдия не продает своих мастеров.

– Настоящая печать крови. Документы в порядке, – сказала Шуалейда, все еще не понимая, в чем суть.

– Именно! Я же говорю, чудо. – Дюбрайн глянул на Стрижа, усмехнулся. – Ты знаешь, что Мастер Ткач с позволения Хисса продал тебя по-настоящему? Ты, птичка, на самом деле теперь принадлежишь ее высочеству. С потрохами. Хисс слишком уважает свои же законы, чтобы предъявлять на тебя права, пока ты принадлежишь кому-то другому.

Все еще не верилось. Продал, как личную собственность, и не по чужим документам?! Никогда такого не было, чтобы Мастер Ткач дал убийце шанс освободиться от гильдии. Слишком ценное оружие, слишком опасное, чтобы рисковать выпустить его из рук. Получается, отец все рассчитал заранее, приготовил Стрижу лазейку: документы, фальшивая смерть, показания Устрицы – никто, кроме Мастера, не мог знать, что Стрижу понадобится ее свидетельство.

У Стрижа кружилась голова: его мир снова разбился на кусочки, и теперь из них складывался новый, обещал что-то невероятное. Нет, это слишком хорошо, чтобы быть правдой!

– Погоди, рано радуешься, – подтвердил его опасения Дюбрайн. – Пока ты носишь фамилию Морелле, подлинность купчей можно опротестовать в суде. И ты ничего не узнаешь, пока тебе не придет очередной заказ. Например, на меня, что с нынешними порядками в гильдии вполне реально.

– Не придет, – заявила Шуалейда и сжала руку Стрижа. – Ты сделал документы на новую фамилию?

– Разумеется. – Дюбрайн снова открыл ту же папку. – Датировано днем раньше, чем купчая, зарегистрировано в архиве Магистрата. Небольшой подлог, но у нас есть еще одна бумажка, чтобы прикрыться. Если, конечно, мастер Стриж не откажется служить в Магбезопасности.

Из папки выпорхнули два листа и зависли перед Стрижом. Первый – подписанное и заверенное в Магистрате заявление на смену фамилии. Второе – контракт с МБ, без срока и без имени, с пустой печатью, еще не попробовавшей крови.

– Дайм, ты уверен, что это необходимо? – Лея крепче сжала руку Стрижа. – Полевой агент, это не слишком ли?

– Это лучше, чем гильдия. А ты как думаешь, мастер Стриж?

– Я думаю, что вы слишком добры, светлый шер, давая мне выбор между Ургашем и Бездной. – Стриж осторожно отнял руку, взял обе бумаги. – Себастьяно шер Сомбра. Что ж, бывает и хуже. В чем будут заключаться обязанности?

– Охрана важной персоны. Помимо того, будешь учиться владеть даром, писать гору отчетов, носить мундир и подчиняться капитану Герашану.

– И выполнять все приказы главы МБ, – продолжил за ним Стриж.

– Само собой. В гильдии сложилась весьма интересная и многообещающая ситуация. Думаю, в твоих интересах помочь брату выбраться из нее живым.

– Дайм, обещай мне, что… – начала Лея.

– Обещаю, – не дал ей договорить генерал. – Если это будет зависеть от меня, твой птенчик останется с тобой.

– Решай, Стриж. – Шуалейда сунула ему в руку вечное перо. – Если ты готов, подписывай. Если нет, предложение о Хмирне в силе. Под крылом Дракона тебя никакая гильдия не достанет. – Она обожгла Дюбрайна отчаянным взглядом. – Никто не достанет.

– Не люблю рис, – фыркнул Стриж.

Он поставил две размашистые подписи и приложил палец к печати на контракте. Оба листа замерцали, подернулись дымкой, и на контракте появилось имя: Себастьяно шер Сомбра. Ну вот, теперь он лейтенант МБ, и слава Двуединым. Стоило признаться себе: он понятия не имеет, что делать со свободой. Этому ткачей не учат.

– Почему здесь написано «шер»? – спросил он о самой большой странности.

– Потому что Цветную грамоту получишь завтра, пока третьей категории, – ответил его новый Мастер, забирая документы и укладывая в папку. Вместо них он достал так хорошо знакомую Стрижу серебряную бляху с перекрещенными мечом и пером, оплетенную мерцающей паутиной заклятий. – Не держи на виду, но постарайся с ней не расставаться.

Только взяв знак МБ в руки, Стриж поверил, что все это ему не снится. И то не до конца: не может быть такого, чтобы два интригана, Мастер Ткач и Дюбрайн, освободили его от службы Хиссу. Словно в подтверждение его сомнений из окна дохнуло холодом, где-то вдалеке засмеялся и заухал филин.

«Хлам! Все получится. Уже получилось!» – загнав опасения поглубже, он повесил бляху на грудь, рядом со Светлым кругом, последним подарком отца.

Что было потом, Стриж не запомнил. Кажется, они ужинали втроем – в гостиной Шуалейды, с лакеями и дюжиной перемен блюд. Разговаривали о какой-то ерунде. Шутили. Пили вино. Потом он пел, а Шуалейда танцевала, босиком и с бубном, как бродячая гадалка, и Дайм смотрел на нее так, словно видит в последний раз, и улыбался, когда она смотрела на него. А потом они наконец остались одни – у Дюбрайна, кто бы сомневался, оказалось сто неотложных дел – и снова говорили, о чем-то очень важном, из детства, и целовались, и спорили о том, как правильно печь на костре мидий, и снова целовались, и… уснули. Потому что это был очень длинный и очень странный день.

Ночь получилась не менее странной. Стриж бежал, не понимая от кого, искал, сам не зная что, и прятался от стаи хищных птиц в говорящем лесу. Старый граб, найдя собеседника, не желал его отпускать, хватал ветвями и читал скверно срифмованную балладу о Мертвом боге, требовал остерегаться южного ветра и идти по голубым овцам. Месяц тыкался острым носом в руки и фыркал, покусывал за пальцы, звал бежать и играть, и узнать что-то очень важное, скорее, немедленно! Стриж оторвал от себя ветви болтливого дерева, рванулся вслед за месяцем – и чуть не упал с кровати. Месяц стучал в окно, заговорщически подмигивал, и теперь Стриж отлично понимал, куда и зачем тот зовет. Слишком много тумана, пора кое-что прояснить.