мысль, что «главные цели [„движения АУЕ“] — вовлечь несовершеннолетних в криминальную идеологию и сбор с них средств для организации и ее лидеров»[275]. В качестве примера приведем несколько высказываний, сделанных в Екатеринбурге:

— «Осведомленный собеседник» издания Znak.com: «Началось все с Дальнего Востока. На тот момент у местных воров, коронованных еще в советское время, стояла задача пополнить ряды сторонников. Потом кто-то у кого-то подсмотрел, и пошло, как лесной пожар, перекинувшись на южные регионы. Там идея трансформировалась. Начали преследоваться исключительно финансовые цели — сбор денег. Работает все по принципам сетевого маркетинга, пирамиды. Втянули одного ребенка, он начинает таскать по тысяче в месяц. Потом втягивает еще десять, они тоже начинают таскать по тысяче. Потом каждый из них привлекает еще по десять и так далее. И все под соусом блатной романтики, помощи пацанам, которых на зону закрыли»[276].

— Член Общественной палаты Свердловской области, директор всероссийского форума «Педагоги России: инновации в образовании» В. Пиджакова: «В одном из районов Екатеринбурга мы фиксировали ситуацию, когда учащиеся первого-второго классов начали воровать из магазина сахар и кофе. Стали разбираться, и выяснилось, что они действовали по поручению старших товарищей, а украденное предназначалось для заключенных колонии № 53»[277]. Указывались две конкретные школы, вполне благополучные: «И там, и там учится много детей вполне обеспеченных родителей: чиновников, депутатов, коммерсантов. Логика действий в этом случае понятна. Ребята воспринимают это все как игру в сопротивление, в независимость. Они начинают нести деньги, а так как это дети из благополучных семей, финансовый поток формируется неплохой. Кого-то ловят на желании приподняться над остальными и чем-то поруководить, кого-то ловят „на западло“: мол, не сделаешь, значит, не пацан»[278]. Еще раньше в СМИ Екатеринбурга описывался случай, когда местные подростки украли продукты в сетевом магазине, а потом передали их в исправительную колонию ИК–2, причем сфотографировались у входа[279].

— Член общественного совета при УМВД по Екатеринбургу К. Сергеев, глава Союза руководителей служб безопасности Урала и директор по безопасности торговой сети «Монетка»: «Заключенные в колониях сегодня целенаправленно проводят такую работу — выбирают детей из неблагополучных семей и наделяют их правами — говорят: „Ты будешь смотрящим за таким-то районом, за такой-то школой, твоя задача — собирать деньги и передавать нам“»[280].

Наши эксперты внимательно отнеслись к сообщениям о сборе «грева» и посчитали это вполне распространенным явлением. Прежде всего было сказано, что подростки могут адресно собирать средства для родственников и друзей, попавших за решетку. Действительно, такая практика распространена широко; людям, оказавшимся в местах заключения, родственники и друзья могут оказывать регулярную помощь на добровольной основе. Тем, кто живет в законопослушной среде, эта практика, скорее всего, незнакома, но во многих социальных средах предложение «скинуться на передачу» не вызывает удивления и является обычной формой помощи. Это же относится и к несовершеннолетним. Вопрос в том, является ли такая родственная или дружеская помощь добровольной или же она связана с насилием.

Упоминался и сбор «грева» как форма околокриминального поведения. Так, один из экспертов поделился собственным подростковым опытом «перекидывания чая» на территорию исправительной колонии. Он же сказал: «Когда я отправился отбывать наказание на Дальний Восток, то обнаружил, что там преступная, криминальная тематика внедряется чуть ли не со школы и даже садика. Там собирать общак, помогать зонам — это давно устоявшаяся практика. Например, возле каждой колонии были подростки, которые помогали в доставке передач внутрь колонии» [эксперт 2].

Эксперты говорили и об этических ограничениях, связанных с «гревом», и о путях их преодоления. Подытоживая эти разнообразные и противоречивые мнения, можно сделать вывод, что действительно существует установка на отказ профессиональной преступности от «детских» денег. Воровской моральный кодекс не позволяет собирать с подростков «грев». Но, как и многие другие системы моральных установок, воровские правила имеют исключения и лазейки, позволяющие принимать удобные решения:

1. Не возбраняется получать пожертвования от конкретных людей. Каждая передача подписана; тот, кто подготовил ее, известен, но каким образом собрана передача, не афишируется; может быть, начинающий преступник «честно» наворовал денег и купил на них продукты, а может быть, собрал их с малышей.

— «Продукты питания, сигареты, чай и остальные вещи первой необходимости передаются официально, через передачи. А вот кто их принес? Это может быть Ванька с поселка Пионерский, он принес два чемодана сигарет. Ванька — молодец, он поддерживает воровское движение, он — красавчик, а кто стоит за Ванькой — никто не будет вдаваться в подробности. Ворам без разницы, откуда он деньги взял. Он даже может приврать, что украл их. Воры возьмут его на заметку, потому что он хороший, молодец, поддерживает движение. Давайте его возьмем к себе. А он уже подтянет остальных, но это не значит, что воры сказали ему это делать. Они увидели „инициативного“, как они говорят в своей субкультуре, они его подтянули к себе, но такого яркого, жестокого „ты должен принести сто пачек в день“, такого нет. Конечно, у воров есть правило не собирать на „общак“ с детей. Они показывают чистоплотность человека: как я опущусь до того, чтобы собирать деньги со школьников. Но когда ему общак приносят, думаете, он спрашивает, откуда это и кто это принес?» [эксперт 2].

— «Я с трудом представляю, как можно выстроить систематическое вымогательство в школе. Но возможна инициатива снизу. Представьте, в школе есть какой-нибудь хулиган-заводила, у него есть несколько товарищей и отсидевший старший брат. Его в школе все боятся, но ему нужны деньги. Красть он не умеет, заработать тоже не получается. И вот этот паренек, подумав, решает обложить остальных школьников, сладких и обеспеченных, какой-то данью. Чтобы это выглядело лучше, нужно сослаться на какой-нибудь авторитет. Он мог бы собирать на нужды церкви, если бы школьники были воцерквленные; он бы сказал: „Я ваш проводник оттуда, складывайте мне, мы будем что-то строить“. Я думаю, что в девяноста процентов случаев — собранные деньги не доходят либо доходят исключительно формально, потому что он должен создать какую-то имитацию для подтверждения, какую-то отписку, что „мы получили“, потому что любая передача заходит индивидуально на кого-то» [эксперт 1].

2. Преступные авторитеты при необходимости могут нарушать требования морального кодекса, но это делается тайно, не афишируется. «Даже если подойти с точки зрения моральных моментов: везде что дается — дается от излишков. Никто „на общее“ не будет собирать с последнего.