Я прошла в помещение в конце коридора. Я правильно угадала – это была кухня. В ней тоже толпилось множество людей и стоял шум, но я смогла разглядеть черную мраморную столешницу, блестящие кремовые шкафчики и хром повсюду. Дом Лауры был таким… сияющим. Она сама тоже – ее кожа, волосы, туфли, зубы. Вот чего я раньше не осознавала: сама я тусклая, унылая и потертая.

Почувствовав необходимость немного передохнуть от шума и духоты, я открыла заднюю дверь и вышла во дворик. Небольшой сад был лишен ботанического разнообразия и большей частью покрыт бетонными плитами и скользким настилом. Сгущались сумерки, но небо здесь казалось совсем маленьким, а из-за высокого забора, расходившегося в трех направлениях, я чувствовала себя будто в клетке. Я глубоко вздохнула, надеясь почувствовать свежий ночной воздух. Но вместо этого мои носовые пазухи атаковал деготь, никотин и другие яды.

– Приятный вечерок, а? – сказал Рэймонд, незаметно слонявшийся в тени и, для разнообразия, куривший сигарету.

Я кивнула.

– Вышел глотнуть свежего воздуха, – сказал он без намека на иронию, – не надо было пить шипучку, она очень бьет в голову.

Я осознала, что и сама нетвердо стою на ногах.

– Думаю, я готова возвращаться домой, – сказала я, немного покачиваясь. Это, однако, было приятное чувство.

– Давай немного посидим, – сказал Рэймонд и подвел меня к паре деревянных кресел.

Я с радостью согласилась, ведь новые ботильоны угрожали моему равновесию. Рэймонд зажег следующую сигарету – похоже, он становится заядлым курильщиком.

– Приятная семья, правда? – произнес он.

– Лаура обещала постричь мне волосы, – выпалила я. Понятия не имею, зачем.

– Правда? – улыбнулся он.

– Она тебе нравится, – заключила я, кивая с умудренным видом.

В конце концов, я светская женщина.

Он засмеялся.

– Она потрясающая, Элеанор, но не в моем вкусе.

В полумраке красновато мерцал огонек его сигареты.

– А какой у тебя вкус? – спросила я, с удивлением понимая, что мне это действительно интересно.

– Не знаю. Кто-нибудь менее… требовательный, наверное. Кто-нибудь… так, минуточку.

Я была вполне довольна хранить сидячее положение, в то время как он ушел и через несколько минут вернулся с бутылкой вина и двумя яркими бумажными стаканчиками с изображением мультипликационных грызунов на скейтбордах.

– Растамышь, – медленно прочла я вслух, – это еще что такое?

– Давай сюда, – сказал Рэймонд и наполнил нам стаканы.

Мы чокнулись нашими сосудами. Звона не было.

– Когда-то я думал, что нашел подходящего человека, – сказал он, глядя куда-то в глубь сада, – но ничего не вышло.

– Почему? – спросила я, хотя в действительности и сама могла придумать множество причин, почему кто-то не захотел быть с Рэймондом.

– На самом деле, я до сих пор не до конца уверен. Хотел бы я знать – тогда было бы настолько проще…

Я кивнула, посчитав, что в этой ситуации это будет уместно.

– Элен сказала, что дело не во мне, а в ней, – он засмеялся, но совсем невесело. – Поверить не могу, что она выдала эту старую отмазку. Через три года… неужели раньше нельзя было понять, что ее что-то не устраивает? Понятия не имею, что изменилось. Я не изменился… Мне, по крайней мере, кажется, что не изменился…

– Люди могут быть… непостижимыми, – сказала я, немного запнувшись в поиске нужного определения, – мне часто непонятен мотив их поступков или слов.

Он кивнул.

– У нас была небольшая симпатичная квартирка, мы вместе отлично проводили отпуск. По правде говоря, я… подумывал о том, чтобы сделать ей предложение. Боже мой…

Рэймонд уставился на бетонные плиты, в то время как я безуспешно попыталась представить его в цилиндре, смокинге и галстуке. Не говоря уже о килте.

– Да нет, все в порядке, – через мгновение произнес он. – Снимать квартиру с пацанами клево, и потом, я устроился на новую работу. Все нормально. Просто… я даже не знаю. Она сказала, что я слишком хороший. Что именно я должен был делать? Бить ее и изменять ей?

Я поняла, что на самом деле он разговаривает не со мной. Как в пьесе, когда герой говорит вслух без видимых причин. Я, тем не менее, знала ответ на его вопрос.

– Нет, Рэймонд, ты ни в коем случае не должен был делать ничего из этого, – сказала я, допила вино и налила еще. – Около двух лет я прожила с мужчиной по имени Деклан. Он бил меня по почкам и сломал мне в общем счете двенадцать костей. Он отсутствовал ночами, а потом приходил домой и рассказывал о женщинах, с которыми он проводил время. И во всем, во всем этом была виновата я. И тем не менее, я знаю, что он не должен был так поступать. Во всяком случае, сейчас знаю.

Рэймонд уставился на меня.

– Господи, Элеанор… Когда это было?

– Несколько лет назад, – сказала я, – когда я еще училась в университете. Он увидел меня в Ботаническом саду, просто подошел и заговорил. Я понимаю, оглядываясь назад, что это звучит смешно. К концу недели он переехал ко мне.

– Он тоже был студент? – спросил Рэймонд.

– Нет, он говорил, что книги – это скучно, пустая трата времени. Но и не работал, говорил, что не может найти работу, которая ему подходит. Нелегко найти работу, которая тебе подходит, я думаю?

Рэймонд смотрел на меня со странным выражением на лице.

– Деклан хотел научить меня быть лучше, – сказала я.

Рэймонд зажег следующую сигарету.

– И чем все закончилось? – спросил он, не глядя на меня, и выпустил длинную струю дыма, как совершенно не страшный дракон.

– Ну, он в очередной раз сломал мне руку, – продолжала я. – И когда я поехала в больницу, они каким-то образом догадались, что это произошло не так, как я рассказала. Он велел сказать, что я упала, но мне никто не поверил, – я отхлебнула еще вина. – А потом пришла одна милая медсестра и объяснила, что люди, которые действительно тебя любят, никогда не причинят тебе вреда, и не стоит оставаться с кем-то, кто так поступает. Это звучало очень разумно. Вернувшись домой, я попросила его уйти, а когда он отказался, вызвала полицию, как она мне и предлагала. Вот и все. Да, потом я еще сменила замки.

Он ничего не сказал и с пристальным вниманием вперил взгляд в свои кроссовки. Потом, не поднимая на меня глаз, протянул руку и дотронулся до моего плеча – осторожно похлопал, как хлопают лошадь или собаку (те, кто боятся лошадей и собак). Потом долго и медленно качал головой, но сформулировать ответ так и не смог. Неважно, я в нем и не нуждалась. Это все было очень давней историей. Я счастлива быть в одиночестве. Элеанор Олифант, единственная выжившая, – это я.

– Мне пора домой, Рэймонд, – сказала я, быстро встав, – возьму такси.