– Не исключено, что он нравится и еще кому-то. Не только вам, – ввернула она как бы между прочим, но в голосе был намек, и Грейс сразу его учуяла.

– С чего вы это говорите? – спросила она, подозрительно всматриваясь в хозяйку.

Изабелла нервно сглотнула. Какими словами лучше воспользоваться?

– Мне показалось, что эта дама-медиум проявляла к нему интерес. То и дело поглядывала на него. Когда мы пили чай…

– Она на всех поглядывает. – Грейс явно заняла оборонительную позицию. – Именно так и происходит общение. Чтобы те, кто уже на другой стороне, могли выйти на связь, нужно сначала установить контакт с теми, кто на земле.

Изабелла колебалась, не зная, как поступить. Грейс явно стремилась быть лояльной к даме-медиуму, и этого следовало ожидать.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь, – медленно начала Изабелла, – но не кажется ли вам, что послание от ушедшей жены, обеспокоенной тем, что кто-то стремится поближе узнать ее мужа, прозвучало не случайно? Вы видели, как отреагировал ваш знакомый?

– Не знаю, я ведь за ним не следила. – Грейс поджала губы.

– А я следила, – откликнулась Изабелла. – И видела, что он принял послание на свой счет. Вжал голову в плечи, словно кто-то ударил его по макушке свернутой в трубку газетой.

– Ничего не могу сказать, – фыркнула Грейс. – Некоторые из этих посланий самого общего свойства. Оно могло предназначаться кому угодно. Почти все мужчины, что ходят к нам на собрания, проводили в последний путь своих жен. Этот человек вовсе не единственный вдовец.

Изабелла внимательно посмотрела на Грейс. Моя домоправительница отличается массой достоинств, подумалось ей. Она прямодушна, правдива, абсолютно чужда ловкачеству. Но если ей почему-то придет на ум отрицать очевидное, она будет делать это с упорством, способным вымотать тебе душу.

– Грейс, – не отступала она. – Мне не хотелось говорить это открытым текстом, но вы меня вынуждаете. Я уверена, что почтенная мадам-медиум вознамерилась наложить лапу на этого человека. Она просто пожирает его глазами. Теперь представьте: вы медиум и видите, что человек, которого вам смертельно хочется завоевать, что-то уж слишком подружился с другой женщиной. Что вы сделаете? Неожиданно обнаружите, что покойная жена взывает к нему с того света, чтобы предупредить об опасности этих отношений. Веря, что предостережение действительно исходит от жены, он отнесется к нему серьезно. А значит, всему конец… Простите, мне неприятно говорить так жестко, но… конец вашим надеждам на союз с ним.

Пока Изабелла говорила, Грейс глядела на нее не мигая. Теперь она снова подхватила и завертела в руках карандаш. Потом вдруг рассмеялась.

– А что, если его жена права? Что, если я и правда принесу ему вред? Что тогда?

Изабелла была сбита с толку. Ее умозаключения, в правильности которых она совершенно не сомневалась, опирались на уверенность, что дама-медиум выдумала послание от жены. Допустить иное она не могла. Но Грейс, верящая в подлинность посланий из потустороннего мира, должна, конечно, сделать другие выводы.

– Тогда вам, разумеется, надо держаться подальше друг от друга.

– Именно так я и собираюсь поступить, – ответила Грейс.

Изабелла пришла в полное недоумение. Обычно женщины не уступают приглянувшегося мужчину, не попытавшись даже побороться за него. Но, судя по всему, Грейс собиралась собственноручно отдать победу духовидице.

– Не понимаю, почему вы так легко сдаетесь, – задумчиво протянула она. – Ведь эта женщина использовала дешевый трюк, а вы ей это спускаете.

– Ну а я вижу все иначе, – отрезала Грейс. – И кончим на этом. – Она глянула на часы и пошла прочь.

Разговор был действительно завершен. – Меня ждет работа, – объявила Грейс. – А вас? Все уже сделано для журнала?

– Этого никогда не бывает, – ответила Изабелла, вставая. – Моя работа – Сизифов труд. Как только камень поднят на вершину, он снова катится под гору.

– Такова любая работа, – откликнулась Грейс. – Я мою и чищу, но все снова пачкается. Вы публикуете пачку статей, а почта приносит следующую. Даже и королеве не легче. Она торжественно открывает мост, а они тут же строят новый. Она подписывает закон, а у них уже разработан еще один. – Грейс тяжело вздохнула, словно почувствовав тягость монаршего положения.

– Труд – наш удел, – подвела черту Изабелла. Грейс, подбирая упавший на пол листок бумаги, кивнув, добавила:

– Да, но в Библии сказано: Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся…

– …Ни прядут, – продолжила Изабелла.

– Верно, – заметила Грейс и завершила цитату: – Но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них.

– Соломон, – задумчиво повторила Изабелла. – Как, по-вашему, был он одет во всей славе? Шитые золотом одежды и все такое прочее?

Грейс посмотрела на листок бумаги, поднятый ею с пола. Это была страница, выпавшая из рукописи, – что-то про грусть и потери. Ей уже не попасть на свое место, подумала Грейс, и положила исписанный лист на стол.

– Думаю, так, – рассудила она. – Тяжелые одежды, обильно вышитые золотом. Чересчур теплые и тяжелые для тех краев. Ужасно неудобные. А посмотрите на портреты Марии Стюарт! Наверняка ей было тяжело и жарко в таких платьях. И ведь даже дезодорантов еще не существовало.

– Другого тогда не знали, так что, наверное, не замечали неудобств. – Изабелла замолчала, припоминая поездку в Россию на закате коммунистической эры, когда в тамошних магазинах не было ничего, кроме гулкого эха пустоты. В час пик ей довелось ехать в московском метро, и нехватка мыла, а также отсутствие дезодорантов били в нос основательно. Но замечали ли это русские?

– В Келсо около дома моего дяди жил очень старый старик, – проговорила Грейс. – Я видела его еще девочкой, когда приезжала гостить к дяде с тетей. Вечно сидел на пороге и смотрел в поля. Говорили, что ему стукнуло девяносто восемь и он не мылся уже двадцать лет – с тех пор, как у него лопнули трубы для горячей воды. Он говорил, что именно потому так долго и живет.

– Глупости, – парировала Изабелла, но тут же подумала: а почему, собственно, глупости? Все знают о существовании полезных бактерий. Колонии мельчайших организмов живут у нас на коже в полной гармонии с хозяйским организмом и вечной готовности отразить натиск истинных врагов – вредных бактерий. Принимая душ или ванну, мы наносим урон их рядам, смываем их города, уничтожаем целые династии, разрушаем культуру. Представив себе все это, она сказала: – А может быть, и не глупости.

Но Грейс уже вышла из комнаты. Когда Томазо наконец дозвонился, выяснилось, что он хочет пригласить Изабеллу поужинать. Просит прощения, что говорит об этом так поздно – не удалось связаться с ней пораньше, – но, может быть, она свободна сегодня вечером? У одной из подруг Изабеллы было железное правило: не принимать никаких приглашений на сегодня, чтобы не вызвать подозрения, будто ее ежедневник пуст. Глупая гордость, лишавшая ее удовольствий. Изабелла не страдала подобными предрассудками и согласилась без всяких уверток.