Изабелла так погрузилась во все эти размышления, что даже не заметила наплыва публики, заполнившей в конце концов все окружающие столики. Оторвав глаза от газеты, она потянулась к своей чашке. Кофе, разумеется, совершенно остыл. А в дверь входили всё новые посетители. Кэт за прилавком обслуживала покупателей, Эдди трудился у кофеварочной машины.

Оглядев вновь вошедших, Изабелла замерла: через два столика от нее, возле большой корзины с багетами, сидели, попивая принесенный Эдди кофе и беседуя, Роуз Маклеод и ее друг Грэм. Держа в руках какой-то список, Грэм показывал его Роуз, и та кивала.

Меньше всего на свете Изабелле хотелось бы встретиться с этой парой. Неприятный осадок от визита к ним был еще слишком свеж. Да и они, вероятно, предпочтут избежать новой встречи. Изабелла поскорее уткнулась в газету. Если она будет сидеть так, внимательно изучая новости из Италии, они, вероятно, уйдут, ничего не заметив. Но что, если Кэт подойдет и заговорит или Эдди предложит налить еще кофе? Это может привлечь к ней внимание.

Она попыталась сосредоточиться на газете, но безуспешно. Трижды перечитав одно предложение и так и не уяснив себе его смысл, она осторожно подняла голову, глянула на тот столик и сразу же встретилась взглядом с Роуз. Теперь было бы неудобно просто отвести глаза, и она вынудила себя кивнуть и улыбнуться. Пораженная неожиданной встречей, Роуз Маклеод тоже улыбнулась и слабо взмахнула рукой в знак приветствия, но тут же поспешно ее опустила, как бы не понимая, правильно ли поступила.

Изабелла опять уставилась в газету. Худшее было позади. Они столкнулись, вежливо поприветствовали друг друга и могут каждая идти своей дорогой. Но будь она похрабрее, прошла бы сейчас прямо к столику, где сидит эта пара, и призналась Роуз Маклеод, что ввела ее в заблуждение, а может быть, и рассказала, зачем, собственно, приходила. Могла бы открыть им все связанное со странными видениями Иана и предоставить самим решать, что делать дальше. А если чувство гражданского долга потребует большего, уговорила бы Иана сходить в полицию и оставить там заявление. И всё, точка была бы поставлена. Но поступить так ей не под силу, а значит, она будет все глубже погрязать в трясине нравственных мучений.

Она снова взглянула на эту пару. Подавшись вперед, Грэм что-то объяснял Роуз. Речь шла о чем-то важном, заставлявшем его злиться. Женщина слушала, но отрицательно качала головой. Грэм все сильнее распалялся. Нервно постукивая пальцем по столешнице, он словно настаивал на каком-то решении. Потом обернулся и посмотрел в сторону Изабеллы. Взгляд был исполнен такой ненависти, что она вздрогнула. Волна ярости и презрения прокатилась между столиками и словно ударила Изабеллу.

В ту же секунду он встал и, быстро подхватив свое пальто, направился к выходу. Роуз смотрела ему вслед. Поднялась было, чтобы догнать, но тут же опять опустилась на стул. Когда дверь за Грэмом закрылась, взяла свою чашку кофе и подошла к Изабелле.

– Можно присесть? – спросила она. – Могу я поговорить с вами? – Она поставила свою чашку возле газеты. – Вы меня помните? Я Роуз Маклеод. Вы приходили ко мне домой.

– Садитесь, пожалуйста. – Изабелла пододвинула ей стул. – Конечно я вас помню. И хотела бы попросить у вас прощения…

– Нет-нет, – прервала ее Роуз. – Это я должна попросить у вас прощения. Грэм был ужасно резок. Разговаривал с вами недопустимым тоном. Я на него чудовищно рассердилась.

Такого оборота Изабелла не ожидала.

– У него были все основания говорить резко. Я ворвалась к вам в дом да еще и наговорила то, что, в общем, не соответствует истине.

Роуз нахмурилась. Высокий лоб, тонкие нежные черты лица. Она была еще красивее, чем показалось при первой встрече. В ее облике была хрупкость, и в нем сквозила печаль. Лицо, исполненное печали, обладает только ему присущим спокойствием. Нет игры красок, есть только одна застывшая неизменность.

– Не соответствует истине? – переспросила Роуз.

– Да, – со вздохом ответила Изабелла. – Я не медиум. Все, что я говорила, полная чушь. Видите ли, я собиралась сказать вам совсем другое, а потом запаниковала и сочинила эту нелепую историю. – Подняв глаза, она увидела, что такое признание явно повредило ей в глазах собеседницы.

– Но почему ж вы сказали… – не в силах продолжать, Роуз запнулась. На лице у нее было горькое разочарование.

И это помогло Изабелле решиться. Стало ясно, что нужно любым путем выбраться из трясины лжи. А значит, необходимо вернуться на твердую почву правдивых и рациональных объяснений, покончить с любыми мистическими намеками.

– Я должна рассказать вам очень странную историю, – начала она. – Боюсь, моя роль в ней не слишком-то благовидна. В свое оправдание скажу только одно: я действовала с лучшими намерениями.

Роуз внимательно наблюдала за ней. На лице проступило уже не разочарование, а недоверие.

– Простите, я не уверена… – Она попыталась встать, но Изабелла умоляюще подняла руку: – Пожалуйста, выслушайте меня. Я понимаю, что многое прозвучит очень странно, но все-таки выслушайте меня.

– Хорошо, – голос Роуз звучал холодно. – Если вы так настаиваете, рассказывайте.

– Все началось вот здесь. – Изабелла указала на соседний столик. – Моя племянница была в отъезде, и я вместо нее присматривала за магазином. В какой-то момент совершенно случайно разговорилась с пришедшим перекусить посетителем. И он рассказал, что недавно ему была сделана операция по пересадке сердца. – Изабелла замолчала, ожидая отклика Роуз на последние слова. Но у той даже мускул не дрогнул. – Потом я еще раз встретилась с этим человеком. У него ясная голова, он здравомыслящ и уравновешен. Работал, что немаловажно, лечащим психологом. И вот этот человек рассказал мне о некоторых последствиях перенесенной им операции. Одно из них было ошеломляюще неожиданным.

Вежливо слушавшая Роуз недоуменно пожала плечами:

– Не понимаю, как это связано с моим сыном. И, откровенно говоря, вообще не понимаю, к чему вы все это рассказываете.

– Но донором был ваш сын! – Изабелла изумленно смотрела на Роуз. – Этому человеку пересадили сердце вашего сына.

– Вас ввели в заблуждение. Вы ошибаетесь, – моментально ответила Роуз. – Почему вы считаете, что мы как-то связаны со всем этим? Почему говорите, что мой сын был донором? О чем вы вообще говорите?

От смущения Изабелла на секунду онемела. Потом, глядя на раздраженное и полное недоумения лицо Роуз, продолжила:

– Ваш сын был донором. Его сердце отвезли в Глазго и пересадили Иану.

– Мой сын не был донором, – горячо возразила Роуз. – Думаю, что у вас в высшей степени неправильная информация, мисс… Дэлхаузи?

Окончательно растерявшись, Изабелла слабо пробормотала:

– Не был донором? Вы уверены?

– Разумеется! – Роуз уже не могла сдержать раздражения. – Для использования моего сына в качестве донора необходимо было получить наше разрешение. А к нам никто даже не обратился. Никто, – у нее перехватило дыхание, – не попросил у нас… его сердца.