Не ощущая прилива крови к голове, он тем не менее мог непосредственно ощущать трепет электрических импульсов, бегающих с посланиями от кожи к нервным узлам, но попытался собрать их воедино. Темнота перед глазами рассеялась, как утренний туман над рекой при восходе солнца. Именно такое переживание испытал Лаврентий Павлович, когда осознал себя живым человеком. Впрочем, не совсем живым и не совсем человеком.

Жизнь свою до момента нырка в Солнце он помнил отчётливо, до мельчайших подробностей, а потом наступал провал, и чем этот провал вызван, Климук вспомнить не мог.

Процедура восстановления памяти и следом – потока мыслей напомнила ему фильм, в котором герой вылезал из-под земли через узкий лаз наподобие кротовой дыры, обдирая кожу, и это ощущение мешало думать, заставляя «вылезать» не только из «кротовой норы», а ещё из собственной кожи. Когда же он наконец вылез, то оказался в толпе фонтанчиков призрачного света, текущей по улице не менее призрачного города.

Руки и ноги он чувствовал, как голову, плечи и всё тело, но не видел. Вместо этого органы зрения фиксировали пульсации световых струй, складывающихся в подобие абстрактного человеческого тела. Единственное, что сразу показалось необычным, было отсутствие тактильных ощущений и чувства температуры. Тело не ощущало ни жары, ни холода, а ступни ног – твёрдости «асфальта» под ногами. Лишь сила тяжести помогала ему в ориентации в пространстве, направленная сверху вниз.

Лаврентий Павлович с любопытством сделал шаг, другой.

Ноги слушались, но при этом он не чувствовал, что движется. Заинтересовавшись, сделал ещё несколько шагов и столкнулся с подвернувшимся «под ноги» «фонтанчиком», играющим светлыми зеленовато-жёлтыми переливами.

Произошло странное: он очутился внутри «фонтанчика», пережил быструю смену видений, казавшихся обрывками передач, пейзажей, лиц, интерьеров помещений, машин, деревьев, толп людей, и всё это сопровождалось каскадами звуков – от тихих реплик, скрипа шагов до взрывов смеха и настоящих взрывов. Последним звуком был возглас:

–Осторожнее, слепец!

Говорили на русском. Только немного позже Климук понял, что уловил мысленную речь.

Испугавшись, он рванулся в сторону, выдёргивая себя из «фонтанчика», и все его ощущения пересечений с «настоящим» миром исчезли.

«Фонтанчик», с которым он таким образом «поговорил», поплёлся дальше среди сотен других плывущих по улице «фонтанов», светящихся по-разному. Большинство из них имело «недобрую» окраску – со всеми оттенками бурого, коричневого, фиолетового и красного цвета.

Лаврентий Павлович выбрал одну из призрачных фигур, дождался её приближения и встал на её пути.

Произошёл тот же странный феномен взаимопроникновения двух «фонтанов», напоминающий смешение разных газовых струй. Он оказался внутри багрового клуба дыма, простреливаемого со всех сторон визжащими, как живые души, объёмами видений. Но ни человеческих лиц, ни знакомых фигур, предметов, пейзажей, интерьеров среди них не было. Видения казались фрагментами непонятных событий либо частями звериных оскалов и скелетов.

Одно из видений, напоминающих фрагмент картин Иеронима Босха – полубык-получеловек,– повернуло морду к гостю, взревело, бросилось на него, распахивая пасть. Климук инстинктивно уклонился, выпрыгивая из жуткого клубка видений, из которых состоял «фонтан».

Рёв и визг стихли. Тёмная зелёно-фиолетово-багровая фигура поплыла прочь, сопровождаемая светящимся хвостиком. Лаврентий Павлович мысленно вытер «вспотевший лоб» (по ассоциации), заметил, что и остальные «пешеходы» сопровождаются «хвостиками», сплетающимися в единую сеть. Оглянулся, увидел такой же светящийся хлыст, вырастающий у него пониже «спины», из «копчика». «Система,– пришла в голову мысль,– я попал внутрь какой-то нейросети».

Сердце гулко стукнулось о рёбра (мозг продолжал находить альтернативные объяснения деятельности организма). Постепенно вырисовывались масштабы трагедии. И наконец он вспомнил, как попал сюда.

Солнцеход утащила в глубь пятна чудовищная «авоська», и теперь весь экипаж: учёные, спецназовцы, пограничники на борту – находился в недрах лимбы, которая представляла собой часть комплекса дойки Солнца. Пришлось принять очевидное: люди в данный момент являлись пленниками создателей системы лимб, как и сам полковник.

Голову посетила мысль, почему-то не имевшая эмоциональной окраски: Баринов предатель… Лаврентий Павлович подумал об этом совершенно равнодушно, как о чём-то несущественном, не играющем никакой роли в создавшейся ситуации.

«Лимба»,– снова мелькнуло в голове незнакомое словечко.

Некоторые пятна – лимбы…

Мысль мелькнула и исчезла. Выяснять, откуда он знает это слово, не хотелось, пришло откуда-то. Зато захотелось уточнить детали катастрофы.

Лаврентий Павлович оглядел «толпу», выбирая информатора, вспомнил, что первый «фонтан» света, с кем он столкнулся, заговорил по-русски. Поиск «земляка» привёл полковника к призрачному зданию, напоминавшему мавзолей на Красной площади Москвы. Движущийся «фонтан» знакомо переливался светлыми световыми струями, неторопливо приближаясь к «мавзолею».

Ускорившись – местами он даже летел, увеличивая скорость,– Лаврентий Павлович догнал «земляка» исказал ему в спину, через мгновенье осознав, что рта у него нет. Но вопрос он всё же задал – мысленно, и «земляк» его услышал, потому что оглянулся. Правда, выглядело это весьма необычно, будто плывущий призрачный факел перевернулся «с ног на голову» итеперь смотрел на Климука «в анфас».

«Позвольте спросить, дружище?»– проговорил Лаврентий Павлович.

«Чо надо?»– ответил «земляк».

«Я полковник спецназа российского экстрим-центра…»

«Был,– с радостью сообщил «земляк».– Теперь ты такой же зэк, как мы все. ЯГригорий Лютаев, турист с яхты „Синтрейл“. Тоже был».

Климук решил не обращать внимания на фамильярное обращение туриста.

«Что произошло?»

«Ты ещё не понял? Поздравляю. Ваш солнцеход был захвачен Ульем, как и наша яхта. Только и всего».

«Откуда вы знаете?»

«Фонтанчик» сиронией «ткнул пальцем» (от него отделилась струйка света) в «хвостик» Лаврентия Павловича.

«Это аксон связи со всеми узлами и зэками Улья. Ещё не пользовался?»

«Нет».

«Введу тебя в курс дела, а потом пользуйся. Пойдём со мной».

«Куда?»

«Земляк» кивнул на «мавзолей».

«Нам выделили настоящее кафе».

«Кому – нам?»

«ВУлье сейчас больше сотни сознаний людей. Из них около шестидесяти – россияне».

«Как это сочетается, Улей и кафе?»– недоверчиво проговорил Лаврентий Павлович.

«Посмотришь».

Они поплыли к «мавзолею», сложенному с виду из крупных блоков свечения с рисунком гранитного среза.