ее подальше. Пойти к нам домой, чтобы у них было время все обсудить. Я и не знаю, почему поступила так. Представила сына в тюрьме, запертого, как зверь в клетке. Он нанес ранения дочери людей, у которых были средства, чтобы сделать его жизнь кошмаром. Я велела ему уходить, а сама осталась одна, чтобы стереть кровь с ковролина. Только вернувшись домой, я поняла, как жестоко ошибалась. Андре не привел ее туда, у него были другие планы. Он хотел сохранить ее для себя, навечно. Я попыталась его переубедить, но у меня ничего не вышло. Все эти годы… он до сих пор с ней, а я храню молчание. Эта тайна поглотила мое сердце, я уже не знаю, жива я или мертва. И больше не могу выносить эту боль. Когда я увидела, что ты приехал, я сказала себе, что судьба дает мне последний шанс исправить мою ошибку. Через несколько дней я позвоню тебе и расскажу вторую часть этой истории. Да, у нее есть продолжение, и оно даже хуже начала. Я не могу больше писать, силы покидают меня. Итак, Рене, когда ты получишь письмо, приезжай ко мне вместе со своей напарницей. Мои дела приведены в порядок. Я часто о тебе вспоминаю.

Изабель.

Дождь барабанил по набережной Рувена, но Джошуа совершенно не боялся промокнуть. Прочитав письмо Изабель по приезде к родителям, он почувствовал страшную дурноту. Ему нужен был свежий воздух, и ему нужно было подумать. Буря и не собиралась униматься, она размывала контур гор слоем темных туч. Придвинутый к самой кромке черных вод озера, Монтрё, казалось, сжался в ожидании удара стихии. Джошуа прогулялся вдоль набережной, пройдя несколько километров. Летом это было бы очень приятно. Озеро Леман сейчас напоминало океан – так сильно вода билась о берег, а волны выносили гальку далеко на берег. Его шапка совсем промокла из-за дождя, вода начала течь ему на лоб, и он ускорил шаг, чтобы войти в здание рынка. Он так и не смог прогнать лицо Изабель Тернье из памяти. Эта женщина приняла его, полюбила его, но оказывается, она была способна не только на это. Она оставила за собой мрачное наследие, а его память собрала воедино все лики этого ужаса, несмотря на то, что они ему и не принадлежали. Отель «Аваланш», номер 81, события, случившиеся там, где он ни разу не был. Эмоции, чувства. Все это принадлежало другому человеку, а попало к нему, словно он поймал чью-то волну. Доктор Гумберт много ему рассказывал о памяти клеток и том, какой удивительной способностью к коммуникации они обладают. Он вспомнил объяснения доктора по поводу «темной материи», этого странного сплава потерянных воспоминаний, куда более обширного, чем осознанная часть нашей жизни. Мы не знаем о нем и лишь изредка видим какие-то вспышки. Это разрозненные фрагменты, мерцание звезд, но иногда они бывают столь точны. У нас в памяти всплывает имя или лицо. Их действие подобно магниту, иногда они притягивают из забвения настоящие сокровища. Изабель Тернье была таковым, найденным в глубинах темной материи головной коры Джошуа. Он чувствовал, что тонкая нить связывает ее с самыми большими секретами его личности. В десятке метров впереди стоял памятник Фредди Меркьюри. Тот, казалось, смеялся над стихией, вперив палец в небо с вечным криком «I will survive![9]».

Андре Лете похитил, изнасиловал, а потом держал Кэтрин Александер в плену больше сорока лет. У всех полицейских в кантоне была ее фотография, ее должны были найти – и нашли. Джошуа поднял голову, чтобы посмотреть на силуэт гранд-отеля «Бельвю», но разваливающийся страж этих гор уже исчез в центре бури. Из города его не было видно. Джошуа подумал о том, как Роберт ходит кругами по этим коридорам и видит вспышки забытого прошлого. Не в этом ли заключается сама жизнь? Не в отчаянной попытке удержать воспоминания, теряющиеся в пустоте? Ящерица прячется под камнем, хвост отрывается под восхищенным взглядом ребенка-наблюдателя, звезды светят в бесконечности. Гиппокамп – странная лошадка, которая прячется в нашей голове – стирает кусочки реальности, чтобы позволить нам создать новые, чтобы мы во сне сплели ковер нашей жизни. Что остается из нашего детства? Мы прекрасно помним, что не всегда умели говорить, но наш первый язык, наши первые мысли от нас неотделимы. Они растворены в темной материи, они ждут подходящего момента, чтобы показаться на свет.

Джошуа вздрогнул: дождь начал проникать под ткань куртки. Он свернул налево, чтобы сойти с набережной и зайти под огромный тент крытого рынка. Он был один, он совершенно потерялся в этом огромном пространстве. Вскоре Андре Лете станет самой главной новостью в прессе всей страны. «Горный огр», как его окрестила Сивилла, станет его единственной личностью. В нынешних условиях он сумел спрятаться, но когда стихия уляжется, над горами начнут летать вертолеты, и его в конце концов найдут. Дело Кэтрин Александер подходило к концу, и в этом была и его заслуга тоже, однако Джошуа не хотел радоваться. Внутри него была дурнота, осязаемая, словно болезненная пульсация ожога. Он присел на лавку и сжался в комок. В промокшем кармане завибрировал мобильный, источая яркий свет, и он извернулся, чтобы вытащить телефон наружу. Джошуа ответил на вызов, укрывшись в уголке, чтобы защититься от ветра, дувшего в микрофон.

– Это я, – сказал грубый голос Андре Лете. – Ты меня ищешь?

– Да, – сказал Джошуа, не зная, что ответить.

– Ну так давай встретимся. Я тебя жду.

Джошуа почувствовал, как мышцы ног каменеют: он пытался освободиться из снега.

Он мог бы предупредить коллег, но тогда Андре получал шанс исчезнуть навсегда, и в этом был определенный риск. Единственный выход – пойти одному, чтобы уже закончить с этим делом и засадить мерзавца за решетку. А кроме того, между ними с самой первой встречи протянулась какая-то нить. Андре спас ему жизнь. Джошуа по-прежнему помнил белый свет, яркие лучи солнца и мощный кулак, который вытащил его из ледяной могилы. Судьба в тот день свела их вместе, поэтому Джошуа даже не удивился, что Андре назначил встречу на месте схода лавины. Это должно было поставить точку в их странных отношениях. На этот раз Джошуа готовился к худшему. Он надел под парку бронежилет, повесил на пояс оружие и только потом пошел по тропинке сквозь пещеры, борясь с порывами ветра, взметающими снег тут и там. В этом хаосе было трудно ориентироваться, но Андре сказал, что оставит ему «ориентир», чтобы он смог найти дорогу.