– Это всё, что мне нужно, – ответил Бак. – Я просто хочу, чтобы он знал, что я не бросил его и все ещё люблю. Мне всё равно, что он сделает после нашей встречи, но ему нужно знать о том, что я все делаю ради него и как я страдаю.

– Он узнает, – сказал я.

«Нет! Пожалуйста, не бросай меня наедине с этим парнем!

Он грызёт ногти на ногах!

Я не вынесу этого зрелища!»

Я пытался отмахнуться от просьб Кровопийцы. А что ещё в тот момент мне оставалось делать?

– Итак, договорились? – спросил Иган.

Бак посмотрел на меня, видимо, пытаясь найти ответ в моих глазах. Не знаю, нашёл или нет, но он кивнул.

– Договорились, – сказал он. – Приведи ко мне сына, и я обучу тебя всему. Тебе нужно знать его имя?

– Нет, – сказал я. – Я и так знаю.

– Что ты там нёс? – спросила Ари, пока мы шли к автобусной остановке от дома Бака.

– Да, Грег, я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – добавил Иган.

– Знаний о Бака первенце где ты брать? – спросил Лейк.

– Я ходил с ним в школу, – ответил я. – По-моему.

– По-твоему? – переспросила Ари.

Я остановился и кивнул.

– Да, я почти уверен в этом. В моей школе был парень, и всё что я о нём слышал, очень похоже на эту историю. В смысле таких совпадений просто не бывает.

– А вот и бывают, Грег! – сказал Иган. – В этом городе почти три миллиона людей – десять, если считать с пригородом!

– Если ты ошибся, я тебе всю мордашку расшибу, – пригрозила Глэм. – Ну ладно, не мордашку. Её жалко. Но руки и ноги повырываю обязательно.

Я отступил, поднимая руки вверх.

– Дайте мне хотя бы шанс, – сказал я. – Нужно же что-то предпринять.

Лейк и Ари кивнули.

– Уговорил, – сказал Иган. – Это единственный шаг, который может приблизить нас к тренировкам.

– И где этот парень живёт? – спросила Ари.

– Если честно, понятия не имею, – признался я. – Но я знаю, где его можно найти.

– Отлично, тогда пошли! – сказал Иган. – Говори где.

– В ПУКе Айзексона, – ответил я.

Раздался дружный отчаянный вздох.

– Ты про самую крупную эльфийскую школу в городе? – уточнила Ари.

– Ну да, именно, – сказал я. – Есть план. У нас есть то, чего нет у них. То, что поможет нам пробраться внутрь и выбраться обратно без особой опасности.

– А конкретнее? – спросил Иган.

– Как вы думаете, сильно сложно стащить немного гальдерватна из музея гномов? – спросил я.

Сначала они недоверчиво смотрели на меня, а потом заговорщически улыбнулись.

* * *

В автобусе, когда мы возвращались домой, они только и говорили о том, что в доме Бака видели Кровопийцу.

– Прикиньте, собственными глазами видел Кровопийцу… Совсем рядом!

– Круто даже просто рядом постоять.

– Древко подержаться хотя бы за истинная радость быть бы быстротечная!

– Вот я бы развернулась. Все бы перекрушила!

– Зачем они отдали его Баку! Данмор спятил?

– Он им спину чесал!

– Да он вообще знает, что это такое?

– Ясно, что нет…

– Ребята, да погодите вы! – громко сказал я, перекрикивая их восторженную болтовню. – Может, просветите меня, почему этот топор такой уж особенный?

Они все посмотрели на Игана. Он улыбнулся, помедлил, откашливаясь, и начал.

– Хотя есть много историй о невероятно мощном оружии гномов, ни одна из них не волнует и не восхищает так, как история о Кровопийце, – сказал он хорошо поставленным голосом, как у тех парней, которые озвучивают трейлеры к фильмам. – Это оружие, которое приносило своим владельцам великие победы, но куда больше приносило страданий. Он был выкован по заказу смертного дворянина незадолго до падения Земли отделённой. Он поручил молодому гному-кузнецу по имени Лоркан Латунлей создать топор, который вселял бы страх в сердца его величайших врагов одним своим беспощадным и сокрушительным видом. Лоркан выковал топор с большим старанием и умением, ослеплённый жадностью. В задаток он получил инкрустированный бриллиантами ключ, который сам по себе стоил небольшое состояние – и после доставки топора ему был обещан сундук с сокровищами, который открывался этим ключом.

Кровопийца был вершиной кузнечного мастерства. Его лезвие было чернее самой чёрной души и острее, чем всё, что было сделано до или после. И он обладал собственной непреодолимой волей – жаждой пролить кровь врагов своего господина. Даже лучшие кузнецы гномов чаще всего не способны контролировать силы, которыми обладает их оружие. И так случилось, что Кровопийца и в этом превосходил остальных. Топор помогает избранному им владельцу осуществить личную месть. Но эта кровная месть лишь начало конца, и его владельца ждут невыносимые страдания.

Лоркан Латунлей доставил топор дворянину и с нетерпением ждал остатка своего обещанного платежа. Сундук с сокровищами, действительно большой и из чистого золота, платины и множества драгоценных камней, поставили к ногам Лоркана. Когда жадный гном наклонился, чтобы открыть его, дворянин ударил его жестоким, закалённым чёрным лезвием Кровопийцы. Так он вернул себе и сундук с сокровищами, и ключ.

Кровопийца много лет оставался при дворянине. Это помогло этому человеку побеждать любого, кто вставал на его пути. Но, как и было предсказано, топор всё же принёс немыслимые страдания своему первому владельцу. Отомстив врагам своим, дворянин всё более опасался возможного возмездия со стороны членов семей многочисленных жертв Кровопийцы. И поэтому он всегда спал с топором у своей кровати, готовый защищаться в любую секунду.

Однажды ночью, напившись свежего вина со своих виноградников, он забылся сном в постели, позабыв запереть дверь комнаты. Его маленькая дочь вошла, чтобы разбудить отца и сообщить ему, что у входной двери в замок его ждет посетитель. Дворянин-параноик, всё ещё не протрезвевший, спросонок принял её за злоумышленника и сгоряча убил Кровопийцей, прежде чем понял, что происходит. В горе он спустился вниз и покончил с собой. Кровопийца покоился у его тела.

Той ночью его посетителем действительно был член семьи кровных врагов дворянина: Кинвил Латунлей, двоюродный брат того самого гнома, выковавшего Кровопийцу и убитого им же. Он наткнулся на мёртвое тело дворянина, немного разочарованный тем, что месть не была совершена его собственной рукой, но, тем не менее, довольный, что человек, который убил его двоюродного брата, теперь получил по заслугам. Кинвил забрал топор, и он, передаваемый из поколения в поколение, стал наследием целой семьи, клана и деревни.