— Вы чо, хотите оставить их здесь, ага?

Я ожидал увидеть ухмылку. Если бы он хоть чуть-чуть искривил рот, я бы выхватил у него этот нож & пырнул его под ребра. Вместо этого я увидел на его лице то же страдание, которое испытывал сам. Я был сражен наповал. Я наклонился на стуле & принялся теребить свой ботинок.

— Лэнк, — прошептал я, — я чегой-то пропустил? Вы все подружились до того, как они уехали?

Он нахмурился:

— Я недостаточно хорош, чтобы быть их другом. Не после того, чо я сделал. Но я на вашей стороне, все пучком. Эти, другие, Роуз, Отт, они все могут откусить мой...

— Тише! Они тебя убьют. — Я провел рукой по волосам. — Ты не можешь болтать об этом без умолку, слышишь? Но ты совершенно прав: Отт хочет отплыть на север & бросить их всех. Я не думаю, что капитан этого хочет, хотя в случае с Роузом это чертовски трудно сказать. Но за спиной у Отта стоят турахи, так что он получает то, что хочет.

— Я его зарежу. И Роуза.

Я посмотрел на него:

— Именно это я & пообещал леди Таше. Что я зарежу Роуза, если он попытается уплыть & оставить их здесь. Но кому бы это помогло, парень? Собираемся ли мы захватить «Чатранд» & отплыть на нем обратно в Масалым? А что, если они ждут нас не в Масалыме? Что, если они направляются в какой-нибудь другой порт?

— Тогда это безнадежно. Ублюдки, сукины сыны...

— Это не безнадежно. Ты знаешь, из чего они сделаны, Паткендл, Таша & Герцил. С ними турахи & восемь солдат-длому. Но, если мы собираемся увидеть их снова, им придется прийти к нам.

— Прийти к нам! На каком судне, мистер Фиффенгурт? И откуда им знать, где искать?

Я поиграл с упоминанием Стат-Балфира & заговора икшелей. Я подумал о том, чтобы доверить ему знание о мече Герцила. Однако от этого можно было бы получить только одно — дальнейшую опасность для нас всех. «Они узнают», вот & все, что мне удалось сказать.

Он кивнул, & я оставил его отдыхать. Новый союзник в лице Джервика Лэнка. Чудесам под Небесным Древом нет конца.

Теггац снова собрал борова (Рефег & Рер его не ели; они питаются рыбной мукой & зернами) & поджарил его, добавив местный лук, змей-ягоду, батат & херес. Все, кто был на борту, отведали этого зверя, & это было невероятно роскошно. Я был неправ: Лацло не дурак. За такую великолепную свинью члены королевской семьи на Симдже осыпали бы его золотом. Я отнес ему тарелку. Он откусил кусочек со слезами на глазах.

Мы, офицеры, ели в кают-компании. Впервые за несколько дней к нам присоединился Ускинс, выглядевший так, словно собаке надоело его жевать, о чем сержант Хаддисмал сообщил ему ко всеобщему удовольствию. Роуз & Отт были в другом месте, что способствовало развязыванию языков, &, осмелюсь сказать, сытная еда нас раскрепостила. Фегин рассказал об одном таком борове, который вырвался на свободу на бойне в Баллитвине & убил там всех мужчин, а также семерых мальчиков-посыльных, одного за другим, & бригадира, который пришел посмотреть, почему упаковка идет так медленно.

— И все они знали о борове. Он не просто появился как фейри.

— Это был не какой-то вонючий фейри, — сказал Хаддисмал.

Мистер Тайн предположил, что боров, возможно, забрался в темный угол трюма & заснул — впал в спячку, одним словом. Эта мысль вызвала насмешки.

— Послушайте человека из Компании! Рассказывает нам о свиньях!

— Красная Река находится на Кушале, — объяснил я. Увидев его непонимающий взгляд, я добавил: — Там все время тепло. Нет необходимости впадать в спячку, если ты — тропическая свинья.

— Лацло спрятал это существо, — сказал Хаддисмал, словно констатируя факт, — &, надеюсь, Роуз подвесит его на реях за большие пальцы. На свете нет худшего стяжателя, чем этот человек. Вы слышали, как он говорил в коридоре: «Моя собственность, мои инвестиции». Гангрун & Биндхаммер лежали у его ног, наполовину убитые, а его волнуют только деньги. — Он махнул рукой в сторону блюда с костями. — Он виновен, в этом нет никаких сомнений. Я бы не удивился, если бы Лацло все еще думал, что сможет его продать.

— Продать кому? — спросил мистер Элкстем.

— Нам, конечно. Позже, когда свежие продукты закончатся, & мы снова проголодаемся.

— Безмозглый болван, — сказал Ускинс с набитым ртом.

Хаддисмал посмотрел на него с презрением:

— Это зависит от того, с кем его сравнивают, — сказал он & усмехнулся собственной шутке.

— Я говорил не о Лацло, — сказал Ускинс.

Наши занятые челюсти замерли как вкопанные. Хаддисмал уставился на него в изумлении. Обычно Ускинс вздрагивал при одном виде морпеха, который шлепал его с некоторой регулярностью. Но теперь он просто продолжал есть.

— Я не совсем понял это замечание, — сказал Хаддисмал низким & смертоносным голосом.

Ускинс пожал плечами & принялся жевать быстрее. Хаддисмал продолжал сверлить его взглядом, затем медленно покачал головой, как будто решил, что Ускинс не стоит того, чтобы ради него прерывать ужин. Остальные из нас обменялись взглядами & снова начали дышать. Тайн икнул. Хаддисмал взял с блюда еще одно ребрышко.

— В хороший день этот боров был умнее тебя, — сказал Ускинс.

Турах вскочил со стула. Тайн & Элкстем отскочили с его пути, когда он обогнул стол.

— Потому что никто его не охранял, видите ли, — сказал Ускинс, единственный из нас, кто все еще сидел. — Он проснулся, стал разумным, & мы все равно его едим, как вам это нравится, сержант, а? Сиззи всегда называли нас каннибалами.

Турах потянулся было к воротнику Ускинса, но, взволнованный, застыл на месте. Зато мы все кричали на первого помощника в ярости & отвращении. Проснулся? Что, во имя серных Ям, он имел в виду?

Ускинс проглотил большой хрящеватый кусок.

— Конечно проснулся, — сказал он. — Как, по-вашему, он убежал от крыс? День за днем в этом деревянном ящике. Думая, зная свои обстоятельства. Зная, что он движется навстречу своей смерти. Что делал свинки? Он наблюдал & ждал. И, когда появились крысы, он разнес этот ящик вдребезги & убежал в исчезающий отсек. Точно так же, как это делали маги на протяжении сотен лет. Точно так же, как