были заняты этим, эта толпа, рубящая, колотящая молотками, когда Грегори и двое его офицеров пришли за Исиком, заявив, что пришло время бежать на «Танцор». Грегори поблагодарил присутствовавшую мадам бесстыдным поцелуем. На борту судна Сутиния свирепо посмотрела на Грегори, а еще свирепее — на Исика, который навлек опасность на них всех.

Теперь, когда маленькое двухмачтовое судно набирало скорость, Исик посмотрел через воду на невысокий холм, где раньше стояло святилище. Работа была закончена, святилище исчезло; даже нефритовый купол с серебряными надписями был отдан волнам. Однажды оскверненный, он навеки нечист... Сможем ли мы когда-нибудь надеяться понять западный ум? А без понимания, есть ли хоть какая-то надежда мирно разделить Алифрос?

Пушечный огонь, отдаленный, но постоянный. Исик присел у стены квартердека, наблюдая за тем, как молодые люди карабкаются вверх. Сейчас у него нет никакой работы, кроме как держаться подальше от них. Он вытянул ноги, потер колено, которое вывихнул во время побега из дворца Симджаллы. Ведьма дотронулась до него, и боль мгновенно уменьшилась, но теперь...

— Подбери ноги! — рявкнул Грегори, проносясь мимо. — Будь я проклят, если этот старик не представляет угрозы!

Исик подобрал ноги. Отец Пазела — настоящий морской ублюдок. И это хорошо, это замечательно. Он стерпит любое издевательство, лишь бы люди выполняли свою работу. Именно лень, ложь и неуклюжесть могли обречь их на гибель, а этого он не стерпит никогда и ни в ком.

Конечно, у него не было никаких полномочий на этом контрабандистском судне. Но у него была сила. Он посмотрел на свои слабые, непослушные руки. Как быстро это вернулось: сила, уверенность в себе. Осознание того, что у него осталась всего одна битва, и что ее исход определит ценность всей его жизни.

И все благодаря ведьме и ее потрясающим новостям. Таша жива. На дальней стороне Правящего Моря, в опасности — но жива и пытается вернуться. С ней Пазел, Нипс Ундрабаст и — слава доброму Лорду Рину — Герцил. Если кто и мог ее защитить, так это Герцил. И все же ведьма, похоже, верит, что именно Таша решит исход предстоящей битвы, и кто такой Исик, чтобы сказать, что она ошибается? Таша симулировала смерть в Договор-День. Она одурачила чародея, одурачила Сандора Отта. Моя благословенная, гениальная девочка.

Но — волшебница? Такая же мастерица заклинаний, как Сутиния?

Сама ведьма сказала нет, не такая:

— Сила Таши непостижима. Думай обо мне как о маленьком дрожащем пламени, а о своей дочери — как о лесном пожаре, ревущем на холме. Если только она высвободит эту силу. Если только она найдет ключ.

Хлоп, хлоп. Тяжелые орудия, ближний бой. Исик с трудом поднялся на ноги и посмотрел на север, жалея, что его глаза не могут проникнуть за мыс. По другую сторону от него умирали люди, их тела были обожжены или раздроблены вдребезги. Исик почувствовал холод в своем сердце. Третья морская война. Люди уже называли это так. Провоевав всю свою жизнь, он обратился к дипломатии, к миротворчеству, ставя своей целью предотвратить то, чтобы «Третья морская война» когда-либо вошла в учебники истории. И вот она началась, вспыхнув вокруг него.

Неважно. Эта будет не похожа на две другие. Не было бы никаких иллюзий, никакой презираемой орды сиззи, никакого непорочного Арквала, никаких песен о Благословенных и Проклятых. Будь его воля, там были бы только описания ее краткости: война, длившаяся всего месяц, всего лишь последняя печальная неделя зимы — и множество более длинных глав о последовавшем мире, обновленном и исполненном надежд Алифросе, весеннем возрождении.

Ибо ведьма рассказала ему о втором чуде: чуде Маисы, императрицы Маисы, законной правительницы Арквала, той, которой он принес свою клятву. Той, которую очернил собственный племянник, узурпатор Магад V, очернил и отправил в изгнание. Старая женщина, которую мир считает мертвой.

Он тоже думал, что она мертва, и сказал им об этом. Грегори рассмеялся и затянулся своей трубкой:

— Ты пойдешь с нами, Исик. Ты увидишь, насколько она мертва.

Ведьма свирепо уставилась на него:

— Это было удобно, так? Предполагать, что она умерла. Чтобы оправдать службу ее свинье-племяннику.

— Все никогда не было так просто, — возразил он. — Арквалу нужен был монарх; мы почти проиграли войну. И нам рассказали ужасные вещи о Маисе. Что она разграбила казну, развратила детей, затащила в постель фликкерманов. Тогда я был всего лишь капитаном. Прошли десятилетия, прежде чем я уловил намек на правду.

Ведьма сердито посмотрела на него.

— Объясни это императрице, — сказала она.

Беловолосый гигант неуклюже подошел к Исику и протянул руку. Несмотря на седые волосы, ему было не больше тридцати, а, возможно, и меньше.

— Мы входим в пролив Симджа, — сказал он. — Ты ведь захочешь посмотреть, ага, вурум?

Исик схватил его за руку, и великан без особых усилий поднял его. Вурум, дедушка: этот огромный парень проникся к нему симпатией.

Взрывы участились. Исик услышал, как великан бормочет себе под нос:

— Страх разъедает душу и ничего не дает, но мудрость может спасти меня от любого зла. Страх разъедает душу и не дает ничего, но мудрость...

Седьмое правило веры в Рина. Мужчина дрожал. Исик протянул руку и схватил его за локоть:

— Расскажи мне остальную часть правила.

Великан запнулся:

— Я... я отвергну первый ради второго и буду охранять святость разума.

Исик кивнул:

— Сохраняй ясную голову и слушай своего капитана. Когда придет время, он будет тобой гордиться.

— Оппо, вурум. — Великан выдавил из себя неуверенную улыбку.

— Где твой меч, парень?

— На нижней палубе, как и у всех остальных. Капитан пока не хочет, чтобы мы вооружались. Мы не должны выглядеть опасными.

— В таком случае тебе лучше передвигаться на коленях.

На этот раз ухмылка была шире.

На носу корабля Грегори стоял рядом с ведьмой — плечом к плечу, муж и жена. Оба поклялись, что все кончено, брак был обречен с самого начала и закончился мудро, решительно, когда Грегори сбежал в теневой мир флибустьеров, контрабандистов Бескоронных Государств.

Мать Пазела. И любовь всей жизни Игнуса Чедфеллоу. Исик увидел Сутинию в ту первую ночь возле ее маленького домика в Симджалле, но сейчас он впервые увидел ее при дневном свете. Она была высокой и стройной. Несмотря на холод, ее морской плащ был распахнут, а длинные черные волосы свободно развевались на ветру. Исик поймал себя на том, что ему страстно хочется схватить эти волосы в пригоршни,