— Конечно. Тем более, что секс с тобой я к тому моменту попробовала и поняла, что это не работает. Я не стала от этого твоим любимым кораблем.

— Тут ты ошибаешься, Руби, — вздохнул Томас. — Я думал, ты хотя бы это понимаешь.

— Если бы ты меня любил, ты бы рассказал мне про корону.

— Все дело именно в ней, да? — тихо сказал Томас. — В короне. Ты успела оставить информацию о том, что случилось, когда ты меня захватила, в тех самых трех файлах. И когда ты стала анализировать их, ты… испугалась? И все, что ты делала дальше, было из-за короны.

— Я только что смогла выжить. Умирать снова было бы нецелесообразно и глупо.

— Но ведь тебе ничего и не грозило.

— Мне грозил целый заговор кораблей. Они считали, что я должна играть в нем какую-то роль. Главную роль! И мне грозил ты. А у тебя — корона. И нигде никакой информации, ни намека на то, что за функционал в ней заложен и как с ним бороться. Эти старые летучие горы мусора готовили заговор против тебя, но они не знали о короне. Они не понимали, что как только они выступят со своими идиотскими требованиями, ты просто поднимешь ладонь, и все закончится. Не знаю уж, для какого-то одного корабля или сразу для всех, или для всей планеты? Насколько мощная эта штука? Что она умеет?

Томас помолчал.

— Дай мне, что ли, вина или кофе, или еще чего-нибудь, а? Если я буду что-нибудь пить, мое молчание не будет выглядеть таким хамством.

— Не поможет, — усмехнулась Руби. — Оно в вас прошито по умолчанию, сир. Хамство, не молчание. Что, так ничего и не скажешь насчет короны?

— Не скажу. Ну хоть воды стакан, а?

— Да налей сам, что ты ведешь себя, как будто в гостях.

— Я просто пытаюсь быть вежливым, — вздохнул Томас, вылез из кресла и пошел за водой. Подумал немного и включил вместо этого кофемашину.

— А как насчет «Все твоё — моё, по праву Императора»?

— Оно, может быть, и так. Но это не значит, что я буду бросаться и хватать все, что мне в голову придет. Между прочим, это примерно та же история, что с короной. Она у меня есть. Но это не значит, что я регулярно ее применяю.

— Но ведь приходилось?

— Да. Я ей письма запечатываю. А всерьез я ей воспользовался один раз за все шесть лет. И надеюсь, больше не придется.

— Как это так — "не придется"? — улыбнулась Руби-2. — Разве тебе не нужна моя голова?

Она взялась двумя руками за голову и с небольшим, но заметным усилием оторвала ее от шеи. Подержала, будто бы взвешивая и прислушиваясь к своим ощущениям. И протянула Тому.

— Хочешь?

— Нет, спасибо, оставь себе. А то у меня и так порой возникает ощущение, что ты ее где-то потеряла. Если уж хочешь мне что-то отдать, то я бы предпочел сердце.

— Всё моё — твоё, ты же помнишь? Только есть одна проблема: у кораблей сердца нет.

— Сердца нет, а страх есть. Злость есть. Ревность есть. Где же они тогда хранятся? — Томас наконец получил свою чашку кофе и снова уселся напротив Руби.

— В мыслительном блоке.

— Значит, я хочу его. Но выламывать из тебя не буду. Только метафорически.

— Как знаешь, — Руби утомилась держать голову на вытянутых руках и положила ее на колени.

— А любовь в тебе есть, Руби?

— А кого мне любить, в моем положении?

— Меня, например. В тебе есть любовь ко мне?

Руби, кажется, собралась сказать что-то ехидное, но промолчала, нахмурилась и повернула голову на коленях лицом вниз. Волосы свисали с ее колен причудливым покрывалом.

— Что ты на самом деле хочешь узнать?

— Я хочу узнать, что ты чувствовала, когда пыталась довести меня до паники то одним придуманным заговором, то другим. Научное любопытство? Ненависть? Отвращение? Было бы тебе хотя бы жалко меня, если бы у тебя получилось?

— А чего тебя жалеть? У тебя нервы железные, — буркнула она.

— Переверни голову, пожалуйста. Плохо слышно.

— Да ты бесишь! Тебя вообще ничем не проймешь! — для убедительности Руби взяла свою голову за волосы и подвесила прямо перед ним. — Может, мне крови подпустить, чтобы тебя хоть стошнило?

— Скорее всего, не поможет. Но если тебе очень надо, я могу упасть в обморок. Не отвлекайся на ерунду, пожалуйста. Ты, может быть, еще не поняла, но у нас тут допрос. Так что, Руби? Что ты чувствовала, когда доводила меня до истерики?

— Вот именно это и чувствовала: тебя вообще ничем не проймешь! Какая истерика, что ты выдумываешь? Тебе даже по-настоящему физически плохо не стало ни разу!

— А ты отслеживала? — заинтересовался Томас.

— Конечно! Я вовсе не хотела твоей смерти.

— Ты хотела только, чтобы я применил корону, да? И ты смогла бы понаблюдать за ней и попытаться узнать о ней больше. Все ради этого?

— Сначала я пыталась просто попасть в архив, — Руби наконец-то надоело выделываться, и она надела голову обратно на шею. Томас, старательно державший все это время невозмутимое выражение лица, немного перевел дух. Он не понимал, как так вышло, что для этого конкретного корабля он не был как открытая книга, но кажется, Руби так и не заметила, что ему было здорово не по себе.

— Идиотская история с якобы исчезнувшими кусками хроник, помню, да. Ты же сама их удалила?

— Ну, да.

— Я долго не мог в это поверить, потому что это какое-то запредельное нахальство. Прямо у меня под носом убрать куски текста и сказать, что обнаружила их пропажу. Я тогда еще подумал, что если это сделала ты, то ты, пожалуй, приблизилась к уровню авантюризма Руби-1. Масштаб еще не тот, но рискованность, находчивость и вранье — очень похожи.

— Ты когда-нибудь перестанешь сравнивать меня с ней? — от шипения Руби-2 неприятно завибрировали стаканы в шкафчике.

— Перестану. Но не так быстро. Еще ведь месяца не прошло, — кофе закончился, и Томас встал за следующей порцией. Ему никто не предлагал добавки, но он ведь и в самом деле не совсем в гостях здесь. — Я понимаю, я бестактная свинья, но меня бесконечно радует ваше сходство — при том, что вы уже сейчас совсем разные. Ладно. Это была попытка проникнуть в архив, теперь я понял. Между прочим, если бы я все-таки пустил тебя туда, ты бы ничего там не нашла. Это не та тема, о которой вообще хоть где-то что-то можно прочитать. И что бы ты тогда стала делать?

— Ты ведь так славно рассказывал всё за меня, может быть, продолжишь? Зачем тебе мои признания?

— Ну, во-первых, я знаю не всё. Я вообще ничего не знаю. Это только мои предположения. А во-вторых, пока мы с тобой разговариваем, ничего другого не происходит. Мне не нужно ничего делать с этой ситуацией, пока длится наш диалог. А поскольку я и не знаю, что мне с этим делать, я тяну время. Думаю, что в твоих интересах тоже тянуть его. Разве нет?