– Вы установили, кто последним видел его живым?

– Насчёт последнего не знаю, но днём Котеев был в поликлинике. Он приходил на приём к Ольге Алексеевне Митченко.

– Это очень интересно, – приподнялся на стуле прокурор. – Продолжайте, пожалуйста. О чём они говорили?

– Митченко сказала, что Котеев пришёл жаловаться на почки, однако она подозревает, что истинная цель визита была иная.

– Какая?

– Митченко считает, что он хотел что-то узнать.

– А что именно?

– Она не поняла. Вообще, ей было некогда и она его быстренько его отшила.

– С кем ещё он встречался в тот день?

– Лор Крылов встретил его в коридоре на 4-м этаже.

– О чём они говорили?

– По словам Крылова, ни о чём, перекинулись парой общих фраз. Крылов шёл к Митченко, а Котеев от неё.

– Что ещё интересного?

– За несколько дней до гибели Котеев встречался с Верой Кольцовой, близкой подругой убитой Разумовской.

– Мы знаем, кто такая Кольцова, Тамара, – подала реплику Лидия Валерьевна. – Как вы об этом узнали? Кольцова вам позвонила?

– Она пришла, как мы договаривались. Она передала точные слова Разумовской.

– И какие же? – жадно спросил прокурор.

– «Я её не видела», и после паузы «там была не она, понимаешь?»

– Что это значит?

Спроси что-нибудь полегче, дорогой, – усмехнулась Седельцева. – Если мы разгадаем смысл этих слов, то, возможно, решим всё дело.

– Ну уж, – усомнился Седельцев.

– Вот тебе и «ну уж», – отрезала жена. – Значит, – повернулась она к Ялович, – Котеев встречался с Кольцовой и расспрашивал её. Она передала ему слова убитой?

– Да, и очень сожалеет теперь. Винит себя. Говорит, что если бы не это, он был бы жив.

– Он сам виноват, – рассудила Седельцева, – нечего начинать дилетантские расследования убийства.

– Вам совсем его не жаль? – вступил в разговор Кораблёв.

– Как вам сказать, капитан. Конечно, жаль, как всякого человека. Но ему надо было быть умнее. Видите ли, – задумчиво проговорила она, – я не люблю дураков.

– Что же, по-вашему, каждый, кто не работает в наших замечательных органах, не должен даже пытаться что-то расследовать, особенно если это касается его лично? Вы против опасности, против любого риска, Лида?

– Я совсем не это имела в виду, Тамара. Давайте подумаем, почему убили Котеева? Моя версия такова: он узнал что-то важное и не понял важности этого, зато преступник прекрасно всё понял и решил устранить его, так сказать для профилактики. Либо он решил шантажировать преступника или захотел получить дополнительную информацию, чтобы удостовериться в своих подозрениях. В обоих случаях он сделал глупость, за что и поплатился.

– А ты жестока, дорогая, – заметил прокурор, – как-то раньше мне казалось, в тебе этого не было.

– Я прагматична, милый, только и всего, – возразила Седельцева, – ну и, пожалуй, в разумной степени цинична.

– А что насчёт алиби у наших подозреваемых? – повернулся прокурор к следователю.

– Алиби, пожалуй, нет ни у кого, за исключением Митченко. Ольга Алексеевна вечером была в гостях у профессора Ореховой. Восемь человек могут подтвердить это.

– Похоже на заранее заготовленное алиби, – заметила Лидия.

– Ну и что, что похоже, – возразила Ялович, – а вы попробуйте его опровергнуть.

Госпожа прокурор промолчала, и Ялович продолжила.

– Формально алиби есть у Башевич, она говорит, что была дома с мужем, и муж подтверждает это.

Так за чем же дело стало? – удивился Седельцев. – Раз оба подтверждают, значит, были дома.

– Как ты наивен, дорогой, – вздохнула Лидия Валерьевна. – Это же муж и жена, и они запросто могут выгораживать друг друга. Вы это имели в виду, Тамара?

– Да, Лида, и ещё то, что фамилия этих супругов Ба-ше-ви-чи.

– Как вы их не любите, – подал голос Кораблёв.

– Она всё время врёт, а муж её покрывает.

– А если они, действительно, были дома? – спросил прокурор.

– Не верю, – отрезала Ялович.

– Ну дело ваше, а что всё-таки с остальными?

– Воронцов был в отъезде, но чётко вспомнить, где находился в интересующее нас время, не может. Крылов ходил в кино, однако это не алиби. Он был один, зашёл, вышел из кинотеатра, кто увидит? Белова ходила по магазинам, это тоже не алиби. Смирнов дома один смотрел телевизор. Назвал мне программу, пересказал содержание, божится, что никого не убивал. Хочется ему поверить, но, увы, не имею права.

– А что скажете о Зубрикове и этих двух врачихах? – проницательно взглянула на следователя Седельцева.

– У них тоже нет алиби, – сразу ответила Ялович. – Никто не видел, как Дергень обнаружила тело. Что касается Бернингсен, то и она тоже некоторое время была одна, а Зубриков мог прийти раньше.

– Насчёт возможностей мы поняли, – кивнул прокурор, – а что мотив?

– Вы имеете в виду убийство Котеева?

– Давайте начнём с него.

– Как разъяснила ваша уважаемая супруга, Котеев скорее всего заподозрил преступника, и его подозрения оказались верными. Кстати, я ещё не сообщила вам весьма интересный факт. Секретарь Котеева Елена Беленькая показала, что некто неизвестный звонил её шефу в день убийства и просил передать, что с ним хотят встретиться в 45-й районной поликлинике без пятнадцати девять вечера.

– И она позвонила?

– Да, передала Котееву, а тот её поблагодарил.

– А что был за голос?

– Голос женский, как ей показалось. Женщина средних лет. Конечно, не представилась.

– Что ещё?

– Тут больше ничего.

– А где ещё что-нибудь?

– У меня была Белова, созналась, что намухлевала с медициной, чтобы отмазать сына от армии. Просила не выдавать её.

– Мы не военкомат, – заметил Седельцев, – продолжайте, Тамара Викторовна.

– В принципе продолжать нечего, кажется, я всё сказала.

– Ну а как насчёт алиби на убийство Разумовской?

– Тут тоже ничего. Башевичи опять были вместе. Митченко была в библиотеке. Её алиби подтверждается. Что касается Митченко, – добавила Ялович, – то я нахожу это очень сомнительным.

– Думаете, алиби фальшивое?

– Не знаю, просто обращаю внимание, что ни у кого нет, а у неё есть. Возможно, это просто совпадение.

– Но какой у Митченко мотив?

– Она была заместителем покойной Поиловой и могла быть в курсе шантажа. Поймите, ведь мы на самом деле ничего не знаем.

– Это вы верно сказали, Тамара, мы ничего не знаем.

На этот раз Седельцева говорила очень серьёзно. В её голосе не было и тени прежней иронии и снисходительной вальяжности. Она поднялась с кресла и прошлась по кабинету.

– Давайте поговорим по существу, – продолжила она. – Как Поилова узнала о компрометирующих материалах на жертв своего шантажа? Почему все свидетели не могут сойтись, кто звонил, мужчина или женщина? То голос был неопределённый, то утверждают, что это был мужчина, то женщина. Значит ли это, что звонили разные люди, или один и тот же человек, умеющий менять голоса? У вас есть ответы на