– За что вы его-то ломаете? – глядя на Венину несчастную гримасу, заорала возмущенная продавщица. – Это же вон тот, старый, всю эту бузу затеял. Отпустите парня!

Остальные свидетели драки дружно ее поддержали. Сбежался народ, галдеж стал еще громче:

– Отпустите парня! Он не виноват! Этот пьянчуга сам на него набросился!

– Успокойтесь, граждане! Всех отвезем в отделение, там разберемся, – ответил один из милиционеров.

Пока драчунов тащили в милицейский автобус, Веня успел разглядеть в толпе Акробата и Пряника. Они пытались прорваться к месту, но образовавшаяся толпа преграждала им путь.

Милиционеры затолкнули Веню в автобус и уселись рядом. Напротив усадили усатого, тот громко орал, кашлял и возмущенно махал руками.

Когда автобус тронулся, Веня посмотрел в окно. Пряник и Акробат были уже далеко. Они о чем-то оживленно спорили. Когда автобус выехал на оживленную улицу, Веня откинулся назад.

– Ну что, малой, не сильно я тебя поломал? – услышал Веня знакомый голос. Сидевший напротив него усатый улыбался. Теперь голос этого «мнимого» пьянчуги был твердый, а глаза, казавшиеся до этого мутными, светились лукавым огоньком. – Константиныч – будем знакомы! – представился он, протягивая руку.

Веня ответил на рукопожатие и услышал приглушенный смешок:

– Что, Венечка… ой, прости, Вениамин Игоревич! Натерпелся ты за последние дни? – Веня дернулся, но тут же сел на место, услышав голос Зверева. – Это мой самый первый наставник. Бывший наш коллега, между прочим, – Зверев указал на усатого. – Вот только сейчас Константиныч у нас больше не работает, а когда-то считался лучшим инструктором по рукопашному бою во всем областном УВД. Сейчас на пенсии, но мне вот не смог отказать: помог тебя вытащить из этой передряги. Ну что, Веня, здравствуй, рад снова видеть тебя! Я понял, что они будут тебя пасти, и организовал весь этот кордебалет. Ну как… все было убедительно?

Зверев привстал, и они обнялись.

– Знатная придумка! Я все время был у них на мушке, – с улыбкой ответил Веня. – Верил, что вы меня вытащите, но такого не ожидал, а уж они – тем более!

Зверев довольно улыбнулся:

– Ну а теперь поехали в Управление. Корнев нас уже ждет.

Обычно Вадик не опаздывал на работу, не собирался он это делать и сегодня, в особенности потому, что обещал Корневу ознакомить его с отчетом о запросах в райотделы на предмет выявления личности убитого на складе здоровяка, который он готовил для областного прокурора. Ответы на запросы из районных отделов представляли собой дежурные отписки и не несли ничего нового.

Также в отчет входили заключения дактилоскопической и медицинской экспертиз, которые тоже оказались «пустышками». Выяснить личность здоровяка так и не удалось. Однако Корнев почему-то придавал этой бумаге особое значение, поэтому Вадик взял домой все необходимые документы и при свете ночника строчил на машинке, готовя совершенно бессмысленную бумагу.

Но случилось непредвиденное. У соседа с верхнего этажа в шесть часов утра прорвало водосточную трубу. Когда попытались закрыть кран, чтобы перекрыть воду, оказалось, что он настолько заржавел, что попытка сорвать его при помощи обычного ключа привела к тому, что кран просто лопнул пополам. Вода продолжала поступать, намечался настоящий потоп.

Пока вызывали ремонтников, пока перекрывали трубу и меняли кран, вода залила все первые этажи. Жильцы бегали, суетились, орали, черпали воду всем, что попадалось под руку.

После того как протечка наконец-то была устранена, Вадик потратил несколько часов, чтобы при помощи тряпки собирать с пола воду, развесить на веревках во дворе насквозь промокший матрас и другие постельные принадлежности и одежду. Вернувшись в комнату, он бегло осмотрелся, прикинул, сколько уйдет времени и сил на ремонт, махнул рукой и, сбежав по лестнице, вышел из общежития.

Его руки покраснели и распарились от воды, в ботинках все еще хлюпала жижа. В правой руке он нес объемный портфель со злополучным отчетом, левую все время поднимал к глазам, поглядывая на часы, – те показывали половину десятого. Вадик сначала почти бежал, но, пройдя пару сотен шагов в сторону автобусной остановки, вдруг резко остановился.

А чего это он, собственно, так спешит?

К своим проклятущим бумажкам: делам, отчетам и протоколам? Работа, которой он занимался целыми днями, ему уже порядком надоела. Ежедневные отчеты, составление запросов, допросы совершенно никчемных свидетелей и прочая кабинетная работа, приносящая так мало результатов, Вадику в последнее время вовсе перестала доставлять радость. Молодой следователь прекрасно понимал, что, несмотря на то что дело о нападении на продсклад войсковой части номер 3473 ведет именно он, всем процессом руководит капитан Зверев, а всю необходимую информацию и улики добывают вроде как данные ему в помощь опера.

После неудачной попытки допросить Захара Селиванова Вадик затаил обиду на Костина. Веня, с его верткой натурой и морским прошлым, с легкостью расколол бывалого моряка Селиванова и сумел выяснить адрес Крапивина. Зверев же благодаря сыну скрипачки Элеоноры Герману сумел отыскать тайник Крапивина и выяснить подробности про пропавший клад. А чего за все это время сумел добиться он, Богданов Вадим Петрович? Он даже не выяснил личность убитого Василием Малашиным здоровяка, хотя приложил для этого все усилия. Последний же успех Костина и вовсе привел Вадика в отчаяние. Веня внедрился в банду, рисковал жизнью и выяснил столько всего… И в первую очередь узнал, что здоровяк – это член банды Лощеного по кличке Лось.

Нет уж! Сегодня он опоздает на работу, и, даже если за это ему влетит от Корнева, он не станет огорчаться. Зверев ведь тоже постоянно опаздывает. Костин же вообще пьянствует в рабочее время, целыми днями и ночами прохлаждается неизвестно где, и ничего ему за это не бывает. Почему же он, Вадим Богданов, окончивший с отличием юрфак, совершенно бесполезен в этом запутанном деле? Зверев и Костин – настоящие хитрецы, любого способны раскрутить и подавить, а он… Особенно этот Костин!

В душе Вадик понимал, что глупо винить других в собственных просчетах. Понимал он и то, что зависть – нехорошее чувство, но ничего не мог с собой поделать. Он пытался хоть как-то себя оправдать, но в голову все время приходило одно и то же…

* * *

Вадику всегда казалось, что родители опекают его чуть больше, чем прочих детей. Он родился и вырос в Казани и был единственным ребенком в семье. Постоянно получал дорогие подарки, много путешествовал и имел практически все, что не могли позволить себе прочие дети. Родители ни в чем ему не отказывали. Когда, уже в старших классах, его начали дразнить «маменькиным сынком», Вадик решил, что непременно должен доказать, что он не такой.

Когда началась война, Петр Никодимович Богданов, отец Вадика, не особо стремился на фронт. Уже в сорок первом он получил бронь и всю войну проработал инженером-механиком на Казанском авиационном заводе имени Горбунова, где занимался установкой панелей приборов для пикирующих бомбардировщиков «Пе-2». Вадик же с первых дней просился на фронт, чем вызывал недоумение родителей. На фронт Вадика, разумеется, не взяли по причине малолетства (в сорок первом ему исполнилось лишь семнадцать). Тогда Вадик заявил, что никогда не станет инженером, как о том мечтал отец, а пойдет служить.