class="p1">Красоты полной странно, напрасно сделанной,

Реалий фантастических вал,

Смутные признаки Великолепия, наверху запечатанного,

Будили страсть желания глаз,

Заставляли поверить во влюбленную мысль

И притягивали сердце, но не вели его к цели.

Словно лилась магия движущихся сцен,

Что сохраняли пока свою деликатность непрочную

Скупых линий, набросанных абстракционистским искусством

В редком недостаточном свете обморочной кисточкой-грезой

По неопределенности фону серебряному.

Младенческий пыл небес, близких к утру,

Огонь интенсивный, ощущаемый, но не зажженный ни разу,

Ласкал воздух горячими намеками дня.

Совершенство, томящееся по несовершенства очарованию,

Освещенные, пойманные силками Неведения,

Эфирные создания, влекомые приманкою тела

К тому региону обещания, бьющие незримыми крыльями,

Приходили, до радости конечной жизни голодные,

Но слишком божественные, чтобы ступать по сотворенной земле

И разделять судьбу бренных вещей.

Ребенок невоплощенного Проблеска,

Поднятый из бесформенной мысли в душе

И непреходящим желанием преследуемый,

Пересекал поле взгляда преследующего.

Воля, что, не упорствующая, неудачу терпела, работала там:

Жизнь была поиском, но обнаружения никогда не было.

Там ничего удовлетворенным не было, но все манило,

Вещи, казалось, были, которых никогда полностью не было,

Образы были видны, что выглядели как живые действия,

И символы смысл, на показ которого они претендовали, прятали,

Бледные грезы становились реальными для глаз грезящего.

Души приходили туда, которые напрасно стремились к рождению,

И пойманные духи могли блуждать там все время,

Не находя никогда истины, которой живут они.

Все как надежды бежало, что охотятся за таящимся шансом;

Ничего не было твердым, ничто не ощущалось законченным:

Все было ненадежным, чудесным и полуистинным.

Это выглядело царством жизней, что не имели основы.

Затем начались более великие поиски, небо расширенное,

Путешествие под крыльями Силы раздумывающей.

Первым пришло звезды утренней царство:

Под ее копьем дрожала красота сумерек

И пульс обещания более широкой Жизни.

Затем медленно поднялось великое и сомневающееся солнце,

И в его свете она сделала из себя мир.

Дух был там, что искал свою собственную глубокую самость,

Однако фрагментами, вперед вытолкнутыми, довольствующаяся

И частями живущего, что искажали целое,

Но, сложенные вместе, могли однажды стать истинными.

Все же, что-то, казалось, наконец было достигнуто.

Растущий том желания быть,

Текст живущего и график силы,

Почерк действий, песнь сознательных форм,

Полная значений, бегущих от хватки мысли,

И приглушенного крика жизни ритмического,

Себя на сердцах живых вещей мог писать.

Во вспышке могущества тайного Духа,

В Жизни и Материи ответе восторга,

Какой-то лик бессмертной красоты мог быть уловлен,

Что дает бессмертие радости мига,

Некое слово, что могло воплотить высочайшую Истину,

Прыгало из случайного напряжения души,

Оттенок Абсолюта какой-то, что падал на жизнь,

Какая-то слава знания и интуитивного зрения,

Какая-то страсть восторженного сердца Любви.

Жрец бестелесного Секрета верховный,

Интернированный в незримую оболочку духовную,

Воля, что преследует смысл за своими пределами,

Чтобы чувствовать свет и неуловимую радость,

Наполовину нашедшая свой путь в мир Несказанного,

Наполовину плененная запечатанная сладость желания,

Что рвется из груди Блаженства мистического,

Завуалированная Реальность, наполовину проявленная.

Душа, в плащ ума не закутанная,

Могла уловить истинный смысл мира форм;

Освещенная видением в мысли,

Поддерживаемая понимающим пламенем сердца,

Она могла владеть в эфире сознательном духа

Божественностью символичной вселенной.

Это царство нас вдохновляет нашими надеждами более широкими;

Его силы сделали площадки для высадки на нашу землю,

Его знаки оставили след своих образцов в наших жизнях:

Оно придает суверенное движение нашей судьбе,

Его странствующие волны движут нашей жизни валом высоким.

Все, что мы ищем, там уже обрисовано,

И все, чего мы не знаем и чего никогда не искали,

Но что однажды должно родиться в сердцах человеческих,

Чтобы Безвременное могло осуществиться в вещах.

В мистерии дней Инкарнация,

Вечный в Бесконечности незапертой,

Поднимающаяся возможность бескрайняя

Взбирается высоко по нескончаемо уходящей в высь лестнице грезы

Вечно в Существа сознательном трансе.

Все по той лестнице к незримому концу поднимается.

Энергия извечной преходящести делает

Надежным путешествие, из которого нет возвращения,

Паломничество Природы к Неведомому.

Словно в своем восхождении к своему источнику потерянному

Она надеялась развернуть все, что могло когда-либо быть,

Ее высокая процессия проходит от стадии к стадии,

Прогресс прыгает от одного поля зрения к более великому,

Процесс марширует от формы к форме более обильной,

Караван неистощимых

Формаций безграничной Мысли и Силы.

Ее безвременная Сила, что на коленях когда-то лежала

Безначального и бесконечного Покоя,

Сейчас отделенная от бессмертного блаженства Духа,

Возводит тип всех радостей, ею утраченных;

Бросая силой преходящую субстанцию в форму,

Она надеется созидательного акта освобождением

Иногда перепрыгивать бездну, которую она не может заполнить,

Излечить на какое-то время отделения рану,

Бежать из принадлежащей моменту тюрьмы малости

И встретить широкие величия Вечного

В неопределенном времени-поле, здесь разделенном.

Она почти приближает то, что никогда быть не может достигнуто;

Она запирает в час вечность

И наполняет маленькую душу Бесконечностью;

На ее зова магию Неподвижный склоняется;

Она стоит на берегу в Неограничиваемом,

Постигает бесформенного Жителя во всех формах

И вокруг себя объятия бесконечности чувствует.

Ее задача не знает конца; она цели не служит,

А трудится, безымянной Волей правимая,

Что идет от некой непостижимой бесформенной Шири.

Это — ее секрет и невозможная задача,

Поймать безграничность в сети рождения,

Бросить дух в форму физическую,

Сообщить речь и мысль Несказанному;

Она принуждаема обнаруживать вовек Непроявленного.

Ее мастерством невозможное сделано было:

Она следует своему величественному иррациональному плану,

Выдумывает изобретения своего искусства магического,

Чтобы для Бесконечного новые тела находить

И Невообразимого образы;

Она завлекает в руки Времени Вечного.

Но даже сейчас она сама не знает, что она сделала.

Ибо все создается под искажающей маской:

Сходство, отличное от его скрытой истины,

Аспект носит, созданный трюком иллюзии,

Управляемая временем нереальность придуманная,

Незавершенное творение души изменяющейся

В теле, меняющимся с его обитателем.

Ее средства ничтожны, ее труд бесконечен;

На великом поле сознания бесформенного

В мелких конечных мазках чувства и разума

Бесконечную Истину она бесконечно развертывает;

Прорабатывается безвременная мистерия во Времени.

Она о величии грезит, упущенном ее действиями,

Ее труд — это страсть и страдание,

Боль и восторг, ее проклятие и ее слава;

И, все же, не может она выбирать, а продолжает трудится;

Ее могучее сердце ей протестовать запрещает.

Так долго, сколько мир длится, продолжается ее неудача,

Удивляя и сбивая с толку взгляд Разума,

Глупость и красота несказанная,

Великолепное сумасшествие желания жить,

Отвага, белая горячка восторга.

Это — закон ее бытия, его способ единственный;

Она насыщается, хотя удовлетворение никогда не приходит,

Ее голодная воля везде расточает

Ее полные фантазий изображения Себя

И одной Реальности тысячи форм.