на ее лице не лежит никакая маска земная,

В саму себя она бежит от своего собственного зрения.

Все формы есть приметы завуалированной некой идеи,

Чья скрытая цель от преследования разума прячется,

Но при этом является суверенного следствия лоном.

Там каждая мысль и чувство являются актом,

Каждый акт — знаком и символом

И каждый символ прячет живую силу.

Вселенную она строит из истин и мифов,

Но то, в чем она всего больше нуждается, построить не может;

Все явленное есть фигура или копия Истины,

Но Реальность вуалирует от нее свой мистический лик.

Она все остальное находит, там недостает вечности;

Все обнаруживается, но Бесконечность упущена.

Сознание, освещенное Истиной свыше

Чувствовалось; оно видело свет, но не Истину:

Оно Идею улавливало и из нее строило мир;

Оно творило там Образ и звало его Богом.

Все же, что-то истинное и внутреннее там пребывало.

Существа того мира более великой жизни,

Жильцы более просторного воздуха и пространства более свободного,

Жили не телом и не во внешних вещах:

Более глубокая жизнь была троном их самости.

В тех интенсивных владениях сокровенности

Объекты живут как компаньоны души;

Действия тела — второстепенный сценарий,

Поверхностное воспроизведение жизни, текущей внутри.

Все силы являются свитой Жизни в том мире,

И мысль и тело движутся как служанки ее.

Вселенская ширь ей дала комнату:

Все чувствует космическое движение в своих действиях

И является инструментами ее космической мощи.

Или свою собственною самость они своею вселенною делают.

Во всех, кто к более великой Жизни поднялся,

Голос нерожденных вещей шепчет на ухо,

Их глазам, которые некий высокий солнечный свет посещает,

Устремление показывает образ короны:

Чтобы прорастить зерно, которое она внутрь бросила,

Чтобы достичь ее силы в них, ее создания живут.

Каждый есть величие, к высотам растущее

Или из своего внутреннего центра океаном идущее;

В круговых волнах концентрической силы

Они поглощают, насытившиеся, свое окружение.

Даже из этой обширности многие делают тесную хижину;

Заключенные в более узкие шири и перспективы более короткие,

Они живут довольные каким-то завоеванным величием маленьким.

Своею небольшою империей править,

Быть фигурой в своем личном мире

И делать радости и горести окружающих собственными,

И удовлетворять свои жизненные мотивы и нужды –

Забота достаточная и служба для этой силы,

Эконома Персоны и ее судьбы.

Это была переходная линия и точка старта,

Первая иммиграция во владения неба,

Ибо все, кто пересекают, попадают в ту блестящую сферу:

Они — родственники земной нашей расы;

Этот регион граничит с нашим уровнем смертным.

Этот более широкий мир дает наши более великие движения,

Его формации сильные возводят наши растущие самости;

Его творения являются нашими более яркими репликами,

Закончены виды, которых мы — лишь начала,

И являются уверенно тем, чем мы стараемся быть.

Словно выдуманные из вечных характеров,

Законченные, не разрываемые противоположными течениями, как мы,

Они следуют незримому лидеру в сердце,

Их жизни повинуются внутренней природы закону.

Там находится величия склад, героя матрица;

Душа своей судьбы строитель внимательный;

Ничей дух не равнодушен и не инертен;

Они избрали свою позицию, они видят бога, которого они обожают.

Битва есть соединение между ложным и истинным,

Паломничество направляется к Свету божественному.

Ибо даже неведение стремится там знать

И далекой звезды блеском сияет;

Там есть в сердце сна знание

И Природа приходит к ним как сила сознательная.

Идеал есть их лидер и царь:

Стремящиеся к монархии солнца,

Они зовут Истину стать их высоким правительством,

Быть воплощенной в их делах повседневных

И наполнять ее вдохновенным голосом их мысли,

И формировать их жизни в ее дышащей форме,

Пока ее солнечно-золотую божественность и они не разделят.

Или они присоединяются к истине Тьмы;

За Небеса ли, за Ад должны сражаться они:

Воины Добра, они служат светлому делу,

Или являются солдатами Зла на жаловании у Греха.

Ибо зло и добро равно пребывают у власти,

Где бы Знание Неведению близнецом ни было.

Все силы Жизни к божественности своей тяготеют

В широте и смелости этого воздуха,

Каждый строит свой собственный храм и распространяет свой культ,

И Грех там — божество тоже.

Подтверждая красоту и своего закона великолепие,

Он требует жизнь как своих владений естественных,

Принимает трон мира или надевает папскую мантию:

Его служители провозглашают его священное право.

Увенчанную красной тиарой Ложь они почитают,

Поклоняются тени искривленного Бога,

Допускают черную идею, что мозг искривляет,

Или лежит с распутною Силой, что убивает душу.

Властная добродетель принимает позу статуи,

Или Титаническая страсть пришпоривает к неугомонности гордой:

У алтаря Мудрости они — цари и жрецы

Или их жизнь — жертвоприношение идолу Силы.

Или Красота на них отблеск бросает, как звезда странствующая;

Слишком далекой, чтобы достигнуть, страстные, они следуют ее свету;

В Искусстве и жизни они ловят Всепрекрасного луч

И делают мир своим лучистым сокровищем-домом:

Даже обычные фигуры облачаются в чудо;

Очарование и величие, заключенные в каждом часу,

Будят радость, которая спит во всех вещах сотворенных.

Могучая победа или падение могучее,

Трон в небесах или яма в аду,

Дуальную Энергию они оправдали

И ее огромной печатью свои души пометили:

Что бы Судьба им ни сделала, они заслужили;

Они что-то сделали, они чем-то были, они живут.

Там Материя есть души результат, а не причина.

В балансе противоположном земной правде вещей

Грубый вес считается меньшим, тонкий — большим;

На внутренних ценностях внешний план держится.

Как дрожит выразительное слово мыслью,

Как стремится действие страстью души,

Так этого мира очевидная ощутимая цель

Оглядывается, вибрируя, на некую внутреннюю мощь.

Разум, внешним смыслом не ограниченный,

Дал фигуры неосязаемостям духа,

Импульсы мира, от каналов свободные, регистрировали

И превращали в трепет тела конкретный

Бестелесной Силы живые работы;

Сублиминальны здесь силы, тот акт невидим,

Или, в засаде за стеной ожидающие,

Выходили вперед, свой лик обнаруживая.

Становилось явным оккультное, очевидность хранила

Тайный поворот и несла на своих плечах неизвестное;

Незримое ощущалось и толкало зримые формы.

В общении двух встречающихся разумов

Мысль глядела на мысль и не нуждалась в речи;

Эмоция в двух сердцах сжимала эмоцию,

Они ощущали трепет друг друга во плоти и нервах

Или сплавлялись друг с другом, становясь необъятными,

Как когда два дома пылают и соединяется с огнем огонь:

Ненависть хватает ненависть и врывается к любви любовь,

Воля борется с волей на ума невидимой почве;

Чувства других, проходящие словно волны,

Каркас тонкого тела оставляют дрожащим,

Их гнев бросается галопом в атаку животную,

Бремя копыт топчущих на сотрясаемой почве;

Один ощущает горе другого,