была покрыта снегом. Его величество соизволил снабдить нас подводами, и у нас было шестеро саней для нас и служителей наших, по три лошади на каждые. Мы отправились из Немецкой слободы в 3 часа пополудни и должны были менять лошадей каждые двадцать верст.

От Москвы до Воронежа на каждой версте стоит верстовой столб, на котором по-русски и по-немецки выставлен 1701 год — время постановки этих столбов. Между всеми этими столбами, довольно высокими и окрашенными красною краской, посажено по девятнадцать и по двадцать молодых деревьев по обеим сторонам дороги; иногда деревца эти понасажены по три и по четыре вместе, переплетены ветвями, вроде туров, для защиты их и для того, чтобы они крепче держались в земле и не выходили из оной. Таких верстовых столбов счетом 552: они занимают пространство почти на сто двадцать одну милю, считая по пять верст в миле, и указывают расстояние от Москвы до Воронежа и других окрест лежащих мест. Полагаю, что число молодых деревьев, рассаженных между верстами, никак не меньше, если не больше, 200 тысяч. Сказанные версты и деревья тем более полезны, что без них зимою трудно было бы найти дорогу, покрытую снегом, и притом в России и ночью ездят так же, как и днем.

Проехавши через два часа времени двадцать пять верст, мы прибыли в Жилино, переменили лошадей и отправились далее за двадцать верст в местечко Ульянино... в которое и прибыли в 8 часов вечера. Мы вышли из саней и пошли в довольно порядочный дом, принадлежащий его величеству, в несколько комнат, деревянный. Вход в него идет через довольно красивый Savare, или крыльцо о пяти ступеньках и о пяти шагах. Здесь получили мы пиво и нашли, что в комнатах было хорошо натоплено, потому что поджидали его величество. Царь приказал понастроить таких домов через каждые двадцать верст для удобства проезжающих. Мы пробыли здесь часа с два и пустились потом далее в чрезвычайно сырую погоду с падающим снегом. Лошади везде были уже готовы, и мы видели огни по всем селениям, через которые проезжали, так как крестьяне стояли у своих ворот с пучками зажженной соломы для выражения их радости приезду царя. Огни эти производили ночью приятное впечатление. Отсюда мы сделали тридцать верст до Коломны, в которую приехали перед рассветом и в которой подождали прибытия царя. Он прибыл в 9 часов утра с сопровождавшими его в то самое время, когда я осматривал внутренний и наружный вид города. Я вышел из Пятницких ворот, т. е. пятницы, или пятого дня недели, и прошел до ворот Косых; кроме этих двух ворот, там и нет больше никаких других. Город этот опоясан прочною каменною стеной, в шесть сажен высоты и в две толщины, снабженною многими башнями, круглыми и четырехугольными, отстоящими друг от друга на двести шагов, но пушек на них нет. Город в окружности простирается на полмили, и речка Коломенка, от которой и город получил свое имя, течет подле города. Я должен бы сказать кое-что здесь о реке Москве, но так как позднее мы ехали по ней, то рассказ о ней и откладываю до другого раза, собственно для того, чтоб продолжать здесь описание города Коломны. Стена с одной стороны почти совершенно разрушена, и нужно пройти через гору довольно высокую, чтоб приблизиться к задним воротам, где уже земля идет низменная, по ту сторону реки. У вторых ворот есть предместье, где продаются разные товары. Я видел утром также несколько сот крестьян, проходивших через эти последние ворота и несших разные съестные припасы в город. Положение города почти круглое, и он обнесен сухим рвом со стороны наиболее возвышенной, где стена очень высока. Самое лучшее здание в городе есть церковь Успения божией матери. Она хорошо сооружена из камня и довольно велика. К этому можно прибавить еще палаты архиепископа, все же остальные постройки незначительны.

Удовлетворивши своему любопытству, я отправился в дом губернатора Ивана Давыдовича, где я нашел уже его величество со всем его обществом за столом. Когда я подошел к царю, чтобы приветствовать его, он обернулся ко мне, поцеловал меня и затем, выслушав мое сообщение о том, что я делал, он велел мне сесть также за стол. После хорошего обеда... в 2 часа пополудни отправились мы в дальнейший путь и приехали в загородный господский дом Александра Васильевича Кикина, в пяти верстах от этого города. Здесь нас превосходно угостили.

Самый дом был прекрасное деревянное двухъярусное здание, в котором и внутренние покои были отлично устроены и убраны; вид из него открывался прекрасный на окрестность во время хорошей погоды, какова была в это время. Мы оставались тут до 5 часов, а к 9 часам утра прибыли к Иван-озеру, лежащему близ селения Иван-озера, во ста тридцати верстах от дома г-на Кикина. Река Дон, или Танаис, берет начало свое в этом озере, из которого она вытекает длинным каналом, с весьма чистою и превкусною водой, как нашел ее царь и все остальное его общество, несмотря на то что самое озеро, которое скорее можно назвать прудом, весьма болотисто. Половина воды этого озера течет с одной стороны, а остальная половина — с другой: явление весьма замечательное. Из этого-то места его величество начал в 1702 году проводить канал, чтобы открыть сообщение р. Дона с Балтийским морем. Царь лично исследовал здесь еще прежде всю местность и почву земли, точно так же, как он сделал это в другой раз с нами. Канал этот весьма глубокий, начало свое имеет в р. Доне, и он должен прорезать озеро Ивановское до небольшой речки Шаты, которая впадает в р. Упу, а эта последняя — в р. Оку, которая изливается в Волгу. Таким образом можно будет достигнуть предполагаемой цели, т. е. устроить сообщение между этою рекою и Балтийским морем. Сообщение это будет установлено посредством множества шлюз(ов), длиной в восемьдесят шагов и шириной в четырнадцать, под управлением и указанием князя Гагарина, которого достоинства и прекрасные качества, равно как и ревность к службе его величества, общеизвестны. Его величество приказал провезти, нас в санях к сказанным каналам и показал нам эту доведенную до совершенства работу, которая состоит из семи запертых шлюз(ов), сделанных из дикого (серого) камня. Здесь же я видел мельницу для добывания илу, устроенную на голландский образец, посредством которой его величество приказал, прорубив лед, вытащить грязь или землю, годную для выделки торфа, что делается здесь так же, как и в наших краях.